Лесной прадедушка (рассказы)

Скребицкий Георгий Алексеевич

Никак нельзя прозевать юркого петушка, если даже он не летит на манок, а бежит по земле.

Вот между ёлками что-то шмыгнуло. Дед Семён приподнял ружьё. Вот опять мелькнуло - рябчик. "Ишь какой шустрый! Только покажется - и снова за ёлку, никак выстрелить не успеешь".

Действительно, рябчик, видно, попался бойкий. Побегав около ёлок и не найдя на земле своего собрата, он вдруг зашумел крыльями, взлетел и уселся на голый сук

берёзы прямо перед охотником.

Раздался выстрел. Рябчик пёстрым комочком упал на землю.

"Один есть", - удовлетворённо подумал старик, положил дичь в сумку и пошёл дальше, всё так же осторожно, тихо.

Дед не ошибся: утро удалось на славу - яркое, тихое, самое рябчиное утро. Рябчики шли на манок безотказно, и дед Семён убил уже четыре штуки.

Обойдя знакомое место возле ручья, дед перебрался через него по шаткому настилу из брёвен и пошёл дальше в лесную чащу.

Вот и опять подходящее местечко: моховое болотце, по краям ягодник, густой березняк, а дальше ельник.

Старик вновь присел на пенёк среди кустов. "Точно в беседке", подумал он, оглядываясь по сторонам.

Невдалеке виднелась поляна. По сторонам от неё весело толпились молодые берёзки и ёлочки, только на самом краю лежала старая, поваленная бурей сосна. Хвоя на ней уже пожелтела, наполовину осыпалась. А огромные корни, облепленные землёй, нелепо торчали вверх, будто старались схватиться за что-то.

"Сколько лет росло это дерево!
– подумал старик.
– Сперва былиночкой из травы выбивалось, а как выбилось, поокрепло малость, стало быстрее расти, сил набираться. Прожило целый век, может, и больше, красовалось тут, белок, клестов да дятлов семенами кормило. И глухари тоже небось зимой сюда прилетали хвою пощипать. Всем пользу давало. А вот пришла пора, свалилось и будет гнить, и никому, знать, больше не нужно. Эх-хе-хе!" вздохнул дед Семён, взял маночек и начал манить.

Скоро в ельнике откликнулся рябчик. Но на этот раз дело совсем не заладилось: рябчик оказался "упрямый". Он охотно откликался на голос манка, отвечал, но не летел навстречу, а сам приглашал лететь к нему.

"Неправда, не выдержишь, прилетишь", - думал дед Семён.

Он терпеливо ждал, изредка подавая призывный свист.

Вдруг в ельнике послышался хруст сухих веток. Рябчик сразу замолк.

"Теперь пропало дело, - подумал старик.
– Из деревни, верно, пришли, - собирать сухой хворост". Старик уже хотел встать, идти посмотреть, кто там хозяйничает

в лесу, но тут он увидел, что ветки ёлок зашевелились, раздвинулись и из-за них не спеша выбрался совсем неожиданный гость - крупный бурый медведь.

Семён невольно поёжился: "Вот так дядя!" Бояться, собственно, было нечего - медведь без крайней нужды не бросается на человека, а в особенности осенью, когда он сыт-пересыт. Но всё-таки жутковато, когда видишь перед собой такую махину.

Однако через минуту старик уже вполне овладел собой и не испытывал никакого страха. Мигом вспомнились былые годы, когда он охотился за медведями, караулил их всю ночь на овсах или у привады. Теперь деду хотелось подольше полюбоваться мохнатым лесным хозяином.

Между тем зверь выбрался на поляну и начал бродить возле ёлочек, собирая с земли уцелевшие ягоды брусники и черники.

"Вот лакомка!
– улыбнулся дед Семён.
– Какой здоровенный, а не поленится нагнуться за каждой ягодкой".

Полакомившись ягодами, медведь не ушёл с полянки: видно, она ему чем-то понравилась. Он по-хозяйски осмотрелся и не спеша подошёл к поваленной бурей сосне. Её корни, облеплённые землёй, торчали косо вверх, образуя как бы навес. Медведь деловито заглянул под этот навес, потом залез под него и уселся там совсем как дед-лесовик. Посидев немного, он выбрался из своего убежища и начал сгребать с земли мох и опавшие листья. Сгребал и валил под выворотень.

Дед Семён, затаившись в кустах и не спуская глаз, наблюдал за тем, как четвероногий лесной обитатель готовит себе убежище под упавшей столетней сосной.

"Значит, и ты, старина, ещё пригодилась: самого Михаила Иваныча зимой приютишь, - подумал старик.
– Ну что ж, добро пожаловать!"

Прошло не менее получаса, пока медведь закончил своё занятие. Под конец он ещё раз залез под выворотень, как бы примериваясь, удобно ли будет здесь зимовать, а потом не спеша, вразвалку побрёл в лес и скоро совсем скрылся из глаз.

Дед Семён осторожно выбрался из кустов. Он тоже пошёл прочь от полянки, только в другую сторону. К медвежьей "спальне" старик и близко не подошёл: по опыту он хорошо знал - если зачует зверь возле логовища свежий след человека, ни за что больше сюда не вернётся. А деду Семёну почему-то очень хотелось, чтобы именно здесь, под старой упавшей сосной, четвероногий лесной хозяин устроил свою берлогу.