Лесной рыцарь (Бушующий эдем)

Блейк Дженнифер

— Ты пойдешь за мной на расстоянии трех шагов. — Элиз круто повернулась к капитану и адъютанту губернатора: — До свидания, господа.

Ни разу не оглянувшись, Элиз поспешила покинуть тюрьму. Она слышала за спиной звон цепей и знала, что Рено и охранники идут за ней. Был уже почти полдень — много времени ушло на проставление необходимых печатей, — и Элиз с облегчением отметила, что на улицах мало народа. С озера Поншартрен дул холодный ветер, ей пришлось плотнее завернуться в свой плащ. Однако она не прибавила шаг, потому что знала: Рено трудно идти

в цепях.

Элиз пыталась представить себе, о чем он думает, как объясняет происшедшее. Обрадуется он или опечалится, что его разлучили с Большим Солнцем и другими? Сможет ли Рено вести себя так, как она обещала Перье, и забыть о войне с французами? Или же она прослывет лгуньей из-за того, что он сразу убежит и присоединится к остаткам племени? Элиз не знала ничего, но была уверена, что скоро все это выяснится.

Дома, в гостиной, их ждали Сан-Амант и Элен. Элиз вошла первой, но Сан-Амант словно не заметил ее. Он быстро подошел к Рено, стоявшему сзади, и крепко обнял его за плечи.

— Добро пожаловать в мой дом, — сказал он негромко, а затем обратился к охранникам: — Вы можете снять с него цепи.

Охранники переглянулись, а затем старший из них, поклонившись, сказал:

— Как угодно, месье, но стоит ли это делать?

— Разумеется. Иначе мне придется сбить их самому, когда вы уйдете. Мне-то все равно, но я думал, что вы предпочтете забрать их с собой.

— Да, месье. — Охранник снял с Рено кандалы и быстро отошел к двери.

Увидев, как Рено трет запястья, на которых запеклась кровь и отпечаталась ржавчина от железных оков, Элиз холодно сказала охранникам, что они могут идти. Когда за ними закрылась дверь, Элен подошла к Рено.

— Я присоединяюсь к приветствию моего мужа. Наш дом в вашем распоряжении — ведь когда-то вы приютили меня. Скажите, чего вам больше хочется: выпить чего-нибудь крепкого, поесть или принять ванну?

Губы Рено впервые тронула улыбка.

— Я бы хотел все это сразу, если можно.

Элен кивнула, а Сан-Амант налил стакан рома и протянул его Рено.

— Вы сможете принять ванну в комнате Элиз, а потом вам принесут поесть. Вы должны как следует отдохнуть, увидимся завтра.

Когда горничная принесла последнее ведро с горячей водой и вышла из спальни, наступила тишина. Лишь огонь трещал в очаге. Небо за окном еще больше потемнело, начался дождь. От воды в круглой деревянной ванне шел пар.

Элиз вдруг вспомнила, что до сих пор не сняла плащ, и, отвернувшись от Рено, принялась расстегивать застежку. Руки почему-то плохо слушались ее, и она чуть не уронила тяжелый бархатный плащ на пол. «Ничего удивительного, что я так разнервничалась после разговора с губернатором», — сказала она себе, но в глубине души она знала, что причина ее волнения совсем иная. Она повесила плащ в самодельный шкаф из местного кипариса и наконец решилась повернуться к Рено.

Он стоял и смотрел на нее так, как будто впервые видел, как будто не мог поверить, что она действительно здесь, перед ним. Элиз не отвела взора

от его серых глаз, хотя чувствовала, что ее постепенно охватывает внутренняя дрожь — то ли от страха, то ли от волнения, то ли от чего-то еще.

С некоторым напряжением в голосе она произнесла, указав на ванну:

— Это, конечно, не ручей Святой Екатерины, но это лучшее, что у нас есть.

— Ничего, этого довольно.

Не отрывая от нее взгляда, Рено сбросил свой плащ, снял штаны и мокасины и ловким движением залез в ванну. Он взял мыло и мочалку со стоявшей рядом табуретки и как ни в чем не бывало начал намыливаться.

Сан-Амант предложил Элиз выбрать одежду для Рено из своего гардероба. Отобранные ею вещи лежали на постели. Она отвернулась и принялась расправлять и без того идеально отглаженный рукав.

Оттирая ржавые пятна на запястьях, Рено спросил:

— Как это тебе удалось?

Не оборачиваясь, Элиз пожала плечами:

— Боюсь, что мне пришлось погубить для этого твою репутацию.

— Можно подумать, она у меня была, — заметил Рено с мрачным юмором. — И все-таки мне хотелось бы знать.

Присев на кровать, Элиз рассказала ему все. Хотя она и пыталась придать своему рассказу какую-то логичную форму, он казался сумбурным и бессмысленным даже ей самой. Но Рено, казалось, все понял без труда.

— Мастерски сделано, — спокойно сказал он, когда она замолчала. — Итак, я твой раб, и ты можешь мстить мне, как захочешь?

Элиз никогда не видела менее беззащитного человека, чем Рено в этот момент, и бросила на него обиженный взгляд. Золотисто-красноватый огонь камина подчеркивал его силу и слегка угловатую мужественную красоту.

Не решаясь ответить на этот вопрос, она задала свой:

— Сможешь ли ты когда-нибудь забыть о войне? Навсегда сложить оружие?

Рено помрачнел:

— Не так давно умер один из начезов. Это был жрец храма, хранитель священного огня, горевшего на протяжении многих столетий. На смертном одре он признался, что однажды огонь угас по его вине. Он страшно испугался, потому что такой проступок карался смертью, и поспешил вновь зажечь пламя от огня, горевшего в очаге жены. Когда начезы услышали эту историю, они поняли, почему лишились своих земель, почему потерпели поражение от французов, почему так наказаны. Они не сохранили священный огонь. По этой же причине мой брат, Большое Солнце, сдался французам. Дни начезов сочтены. Так чем же я должен быть недоволен? Мне не за что больше бороться.

— Ты разделяешь верования своего брата?

— Какое это имеет значение? Ведь мне уже не нужно возглавлять племя.

Конечно, он был слишком цивилизован, чтобы верить в такие легенды, и все же Элиз не была в этом уверена до конца. В Рено всегда оставались такие глубины, которые были ей недоступны.

— А что же будет с другими — с теми, кто остался на свободе?

— Некоторые, зная, что обречены, постараются подороже продать свою жизнь. Остальные смешаются с другими племенами и, таким образом, останутся жить.