Лесные сказки
Шрифт:
Вчера я опять приходил к этому дереву. На этот раз в скворечнике поселился… берёзовый лист! Я стал всматриваться, листик насторожился, замер и… спрятался!
Я снова полез на дерево. Теперь скворечник был набит сухими берёзовыми листьями! И больше ничего. И живого листика нет…
И вот я тут сегодня. В летке никого не видно. Я привалился спиной к соседнему дереву и жду.
Шуршит осенний лес. Листья падают, порхают, кружат, ложатся на голову, на плечи, на сапоги. Стоял я, стоял и вдруг исчез! Так бывает: идёшь — и тебя видят все, а встал — и исчез. Теперь ты видишь тех, кто мимо тебя
…Дятел прицепился с лёта к скворечнику да как застучит! А из него, из этого таинственного жилья живой шишки и живого листика, выскочили и полетели… мыши! Нет, не летучие мыши, а лесные. Растопырили в стороны лапки и летели вниз, словно на парашютах. Шлёпнулись на землю и разбежались.
Так вот кто, мне на удивление, шевелил в летке шишку и листик! Устроили они в скворечнике свою кладовую и спальню. А пока я карабкался к ним, успевали незаметно удрать. А дятел свалился как снег на голову, перепугал и разогнал!
Так что же на дереве: скворечник или мышатник? Может, и в галочниках с синичниками тоже не одни синицы и галки живут? Что ж, походим, посмотрим, может быть, и узнаем…
Друзья-товарищи
С лепые мои глаза, глупая моя голова, глухие мои уши! — причитал Медведь, в отчаянии мотая башкой.
— Странно сильного видеть в слабости! — буркнул головастый Филин. — Что с тобой случилось, Медведь?
— Не спрашивай, Филин, не береди рану! Один я остался в несчастье и горе. Где мои верные друзья и товарищи?
Филин хоть и страшноватый на вид, но сердце у него отзывчивое. Говорит он Медведю:
— Поделись, Миша, бедой. Может, и полегчает.
Раньше бы Медведь на Филина и не взглянул, а теперь, как один остался, снизошёл.
— Ты, — говорит, — меня знаешь. Я самый сильный в лесу. И было у меня много друзей. Куда ни повернусь — все в глаза заглядывали. И вдруг сразу ни одного! Как ветром сдуло.
— Странно, Медведь, очень странно, — сочувствует Филин.
— А уж обидно-то как! Раньше, бывало, Сорока чуть свет лесные новости на хвосте приносила. Вороны про мою силу и щедрость на весь лес каркали. Мыши пятки во сне щекотали. Комары хвалебные песни трубили. И вот никого…
— И все верные друзья были? — Филин выспрашивает.
— Закадычные друзья-товарищи! — прослезился Медведь. — Как начнут наперебой: «Ты у нас самый умный, ты у нас самый добрый, самый сильный и самый красивый». Сердце пело! А теперь разбежались…
— Ну не надо, не надо! — заморгал Филин глазами. — Не убивайся уж так! Назови-ка мне своих лучших друзей, может, что и узнаю.
— Называл уже: Ворон, Сорока и Мышка. Где вы?..
— Хоть меня ты в друзьях и не числишь, — обещает Филин, — но послужу я тебе. Отыщу всех, порасспрашиваю. А ты меня тут жди!
Взмахнул
— Эй, Сорока, ты с Медведем дружила?
— Мало ли с кем я дружила… — осторожно отвечает Сорока.
— А что ж теперь его позабыла и бросила?
— Мало ли кого я бросаю и забываю… А Медведь сам виноват! Я ведь не простой друг, а друг доверительный. Доверяла ему все секреты. Сообщала, где овца захромала и от стада отбилась, в каком дупле пчёлы мёд спрятали, когда рыба на нерест косяками пошла. Медведь, бывало, распорядится по-своему, по-медвежьи, глядишь — и мне перепадёт что-нибудь. А теперь его охотники из нашего леса угнали. С глаз долой — из сердца вон!
Полетел Филин дальше. На лесной опушке увидел Ворона.
— Здравствуй, Ворон! Что ж ты с Медведем дружить перестал?
— Это с каким? Которого охотники из нашего леса прогнали? А для чего он мне теперь? Я ведь не простой друг, а друг обеденный. Бывало, после Медведя и мне косточки оставались. А теперь небось другим достаются. Пусть другие и каркают про него. А мне некогда, я себе другого медведя ищу!
Полетел Филин дальше.
Мышь он, хоть и привычное дело, увидел не сразу: уж очень ловко та пряталась.
— Эй, Мышь, ты ли это?
— Не я, не я! — пискнула Мышь.
— Да не бойся ты, не отказывайся сама от себя! Мне только спросить: ты почему пятки Медведю щекотать перестала?
Опомнилась Мышка, заверещала:
— Как же мне щекотать их, если Медведь из нашего леса ноги унёс? Пяточки только сверкали! Комарам и тем не догнать было. Мы теперь Лосю служим. Комары кровь сосут, я линючую шерсть для гнезда собираю. Звон за кровь, шерсть за щекотку. Мы друзья расчётливые. Друг-то друг, да не будь и сам глуп!
— Живи пока, — буркнул Филин. — Жаль, что мне некогда… — И поспешил к Медведю.
— Ты ли, Филин? — обрадовался Медведь. — Не томи, что с друзьями случилось?
— Нет у тебя больше друзей! — говорит Филин. — Да и не было никогда!
— Как же так, а Сорока, а Ворон?
— Друг — когда просто друг. А эти…
— Понятно: беда в дверь, а друзья за дверь! Все двуличные, все ничтожные. Негодяи! А-а-а! У-у-у!
А Филин не успокаивает, Филин думает. И говорит:
— Сдаётся мне, что у вас, медведей, других друзей и быть не может. Не друзья вам нужны, а угодники. Уж больно вы, медведи, на похвалу слабы. «Скажи мне, кто твои друзья, и я скажу, кто ты!» Ты, Медведь, тоже Мышь. Только сильная…
Медведь заворчал сердито, скосил страшный глаз, стал кору когтями драть. Но Филин уже не смотрел на него. Филин опять думал.
«Верный друг познаётся в беде, — думал Филин. — Друг в ногах не валяется. Давным-давно это сказано, а вот поди ж ты…»
— Слушай, Медведь! — сказал Филин. — Скажу понятную тебе примету на друга: «Не тот друг, кто мёдом мажет, а тот, кто правду скажет». Понял?
— Ещё бы! — обрадовался Медведь. — Мёд, медок, медовуха… Слаще любой правды!
«Не понял, — сказал про себя Филин и устало закрыл глаза, — Медведь…»