Лесоруб Кумоха
Шрифт:
Кумоха насторожился: что бы это все означало?
Стражник провел Кумоху, как тот был, в кожухе, прямо и горницу.
Навстречу Кумохе с лавки поднялся… кузнец Сийла!
Загородив могучей спиной своей весь простенок, он раскинул широкие руки, и сиплый бас его наполнил горницу:
— Кумоха! Сын!
Изумленный Кумоха сообразить ничего не успел, как кузнец облапил его, сжал до хруста в костях.
Только через несколько мгновений, как из тумана, выплыли перед взором Кумохи улыбающиеся лица попа
— Вот и встретились, вот и встретились!— гудел поп.
— Не зря я тебе, парень, поверил,— сказал пристав.— Теперь верю, не обманешь. Я восвояси спокойно ехать могу, отец Василий. Не надобен я здесь…
К саням пристава пристегнули еще и маленькие санки: два мороженых сига были такими длинными, что без подсанок хвосты их волочились бы по дороге.
Бочонки и мешки громоздились на санях, как скалы. Пристава, вернее, медвежью шубу, внутри которой находился пристав, с трудом уместили среди трофеев.
— Без груза сани плохо едут,— подмигивал поповским работникам сидящий на вожжах стражник.—Мотает их, опять же подбрасывает…
— Благослови, отец! — послышался из шубы голос пристава.
Отец Василий пожелал счастливой дороги, осенил сани и стражников размашистым крестом.
Кони рванулись с места и скрылись за снежным облаком.
— Отец Василий,— подошел к попу Кумоха,—слово к тебе у меня есть… про чудо…
— Какое слово? Все же договорено? — забеспокоился поп.— Чего прежде молчал?
— Все, да не все,—многозначительно произнес Кумоха.— И, наклонившись к уху попа, прошептал: —У нечистой силы чуда не получится, а у бога получится!
— Ну? — искренне удивился поп.
— Ты, отец Василий, под конец самый крестом махнешь, скажешь: «Только бог единый может чудо творить! Обрати господи, овцу в девицу!» Мы ее и… обратим!
— Тсс!..— Поп оглянулся: не подслушивал ли кто их разговора?
Нет, вроде никого поблизости не было.
— Идем ко мне, чадо, поговорим за столом,—Поп взял Кумоху за локоток.— И отца своего кликни: кузнец нам поможет, в случае чего, меня от людишек Ворона сбережет…
Про то, как чудеса в этот день творились одно за другим
Из поповского дома Кумоха вышел поздно вечером, неся на спине большой узел. Пройдя вдоль улицы, уже возле дома Ворона, Кумоха развязал узел — в нем была белая овца из поповской овчарни.
Тихо, чтобы колдун не слышал, Кумоха отворил дверь в хлев и завел туда овцу. Потом, стараясь шагать как можно тяжелее, чтобы слышно было, вошел в дом.
Ворон не спал.
— Отец у попа ночевать остался,—сказал Кумоха.—Так лучше. Про наши дела ему ничего не известно.
— Лучину запали,— приказал колдун.
Кумоха от угля разжег лучину. В избе стало светлее.
На полу, между печью и лавкой, спал в овчине рыжий.
Лицо его,
— Пришел на закате и неизвестно откуда,— забубнил Ворон.— Говорит, у родичей был. И свалился как подкошенный.
— Какие родичи у него!..— махнул рукой Кумоха.—Пьянствовал где-нибудь в селе. Жалко, что ли? Пусть, пока можно, поживет в свое удовольствие!
Тщедушный Ворон свешивался с печки, как птенец из гнезда. Цепкая, хитрая ладонь колдуна мелькала перед глазами Кумохи: Ворон снова и снова говорил о том, как должно произойти овечье чудо.
— Всех, кто мне помог, озолочу! — обещал он.— Игно мошенник умрет от зависти! А ко мне народ отовсюду пойдет! Все узнают силу Ворона-колдуна!
Его глаза горели. Он представлял себе свершение давней своей мечты: в непроходимых лесах поставить село, где будут жить только те, кто поклоняется ему, Ворону!
— А девица где? — вдруг переходя на обычный спокойный тон, спросил колдун Кумоху.— Завтра чудо, а девицы я и не видел.
— Говорил же тебе, хозяин, рядом она тут, в лесу, у верных людей. Что ей до поры до времени в селе появляться? Нынче на рассвете ее приведут. В окошко стукнут — я встречать выйду.
— Не проспи девицу-то,—задувая лучину, проговорил Ворон.
…Кумоха проснулся от того, что Ворон тряс его за плечо.
— Вставай, вставай, в окошко стучат…
Кумоха проверил, не слезла ли повязка с глаза, вскочил, накинул кожух.
Сам не выходи, хозяин,— строго промолвил он.— Люди те, лесные, не знают тебя, не знают, зачем нам девица понадобилась. Если тебя увидят, то потом разговоры могут пойти: скажут, водили ту самую девицу, которая чудесно из овцы обратилась, к Ворону. Понял?
— Не пойду, не пойду! — замахал руками колдун, хотя его распирало от любопытства.— Я потом на нее в щелочку… в щелочку взгляну… потихоньку…
— Ну там видно будет,— выходя из избы, сказал Кумоха.
Забрызганное звездами небо уже светлело на востоке. Капелька-звезда слезой скатилась куда-то за село.
Как и было договорено с отцом Василием, козлобородый пономарь-сторож-звонарь, стукнув в оконце, притаился за углом ближайшей избы.
Собака полаяла было на него, но, видимо, не захотела мерзнуть и спряталась в тепло.
Топая валенками и хлопая рукавицами по бокам, козлобородый ждал Кумоху.
— Отец Василий меня в подмогу тебе прислал.
— А что делать надобно, сказал?
— Отец Василий повелел так: «Что одноглазый скажет, то и твори».
Кумоха облегченно вздохнул, вытащил из-под рубахи мягкий женский головной платок, теплый от долгого лежания за пазухой.
Заматывайся, чтоб бороды твоей видно не было.— распорядился Кумоха.
У звонаря ничего не получалось: платок ложился как-то криво, борода упрямо лезла наружу.