Лесоруб Кумоха
Шрифт:
— Хозяин, тут дело нечисто. Врет все рыжий. Эти сказки я от бабки своей слышал еще. Ой, нечисто тут дело, хозяин!
— Я тридцать лет колдую,— сказал Ворон,— всякое видел, всякое слышал… Врет мужик. Только вот зачем врет? — Покосившись на Кумоху, добавил: — У Сюоятар сыновей нет. У него дочка. И двух Морозов нет. Мороз один. Он племянник Хийси, лесного хозяина.
—- Ты все знаешь! — восхищенно промолвил Кумоха и преданно поглядел в топкие, болотные глаза колдуна.— Значит, кто-то подослал рыжебородого к тебе. Кто? Для чего?
— Я
– Позволь, хозяин, я сам узнаю все у рыжего! — попросил Кумоха.— Ты меня сделал здоровым, я твой должник. За тебя голову сломаю — скажи только кому! Я возьму рыжего за горло и без помощи духов…
— Хорошо,— продолжая смотреть в глаза Кумохе, прошептал Ворон.—Сейчас я его позову… и ты сам… сам…
Кумоха сжал кулаки:
— Он у меня будет смирным, как его овца!
— Эй!—приоткрыв дверь, крикнул Ворон.— Заходи, хватит мерзнуть!
Рыжебородый, нежно ведя черную овцу, вошел в комнату.
Кумоха шагнул к нему.
Про то, как К умоха царских слуг
и самого батюшку царя объегорил
Рыжебородый в могучих руках Кумохи метался как вытащенный на берег налим.
— Кто тебя подослал? Говори, кто? — Кумоха так сжал плечи мужика, что они начали похрустывать, словно тонкий ледок под ногами.
— Игно… Игно…—наконец выговорил рыжий.— Только пусти… Игно из Кеми…
Ворон довольно усмехнулся:
— Игно сидит в Кеми, а боится меня! Отпусти его, Кумоха!
Мужик тяжело рухнул на лавку.
— Рассказывай теперь всю правду, слышишь? — Кумоха перевел дух.— Без сказок! А не то…
— Овцу поставьте в хлев,— сказал рыжебородый.— Надоела… Замучился я с ней…
Кумоха повел овцу в хлев. Там, в огороженном углу, стояла корова. Та самая, с желтыми пятнами. Та, которую колдун увел из дома Ийвана. Кумоха погладил ее по теплому боку. Она задумчиво вздохнула.
— Теперь тебе будет нескучно! Вот тебе овечка Улли,— сказал Кумоха.
Когда он вернулся в избу, рыжебородый уже заканчивал свой рассказ:
— …Это все очень беспокоило Игно. Он уже старый, к нему ходят меньше, а про колдуна Ворона большая слава идет. Игно нанял меня за пять мешков муки. Овцу дал. Сказал, что потом оставит ее мне…
— Старый друг Игно прислал сюда эту овцу, хочет опозорить меня,— объяснил Ворон Кумохе.— Я не могу превратить овцу в девушку… то есть эту овцу… она ведь обычная овца.
– так-то я превращал людей в животных не раз… Игно захотел погубить меня. Чтобы все знали: Ворон уже не может колдовать… Чтобы люди надо мной смеялись… Ну ладно, я сочтусь с тобой, Игно!
— Хозяин! Я знаю, как можно проучить этого колдуна из Кеми! — воскликнул Кумоха.—
— Как? — Ворон дернулся всем телом к Кумохе, сказал, словно каркнул: — Как? Как?
— Нужно превратить эту овцу в девушку! Только и всего! Чтобы все увидели чудо! Найдем девушку, которую в этих краях не знают. Тайно приведем сюда. Будем ее звать Улли! А ты,— Кумоха кулаком погрозил рыжебородому,— признаешь в этой Улли свою дочь, понял?
— Признаю, признаю! — закивал рыжебородый.— Что хочешь признаю! Но за это вы дадите мне пять мешков муки. Ведь теперь с Игно мне ничего не получить, хоть овца останется, и на том ему спасибо!
— Но к чуду нужно хорошо подготовиться,— сказал Кумоха.— Дела много!
…Уже на следующий день к Ворону потянулись ходоки из соседних сел. Весть о предстоящем колдовском чуде взбудоражила многих.
— Для вестей подводы не требуется,— сказал рыжебородый, глядя на любопытных мужиков и баб, толкущихся возле дома Ворона.
По просьбе зевак он несколько раз выводил свою черную овцу, показывал ее. Обычно после этого рыжебородого приглашали в какой-нибудь дом на угощение, чтобы послушать его рассказ о чудесном обращении дочки Улли в овцу.
Рыжебородый возвращался в избу колдуна веселым, сытым. После первого угощения лицо его стало розовым, после второго желто-красным, под цвет бороды, затем покраснело еще гуще — стало напоминать печеную брюкву.
— Около большой поленницы хорошо щепки собирать,— весело говорил он,— бедняку всегда на костер набрать можно! А где костер, там и тепло!
По ночам Кумоха и рыжий рыли подкоп из хлева на двор.
Ворон ходил по двору как тень: сторожил, чтобы кто-нибудь невзначай не набежал, не приметил ночной работы.
«Чудо» мыслилось так: возле хлева старушки повесят большую занавеску, за которую заведут овцу. Ворон должен был объяснить любопытным, набившимся во двор, что занавеска необходима: ведь неизвестно, будет ли Улли одета, когда превратится из овцы в девушку?
Через подкоп овцу утаскивали в хлев, а из хлева во двор за занавеску выбиралась девушка. Так как девушку никто в селе не знал, а она откликалась на имя Улли, то чудо было налицо.
— Можно еще кого-нибудь из верных людей в толпу поставить, — сказал Кумоха.— Они тоже сразу Улли признают, скажут всем, что. мол, ее земляки и что это точно она.
— Молодец, молодец,— задумчиво произнес Ворон.— Хороший колдун из тебя получиться может…
— Не бойся, хозяин, колдуном не буду! — усмехнулся Кумоха и раскурил отцовскую старенькую трубочку.— У меня совсем другие задумки есть.
И Ворон облегченно вздохнул: все-таки чем меньше колдунов, тем лучше.
Дня через два колдун озабоченно сказал К у мохе:
— Пойди с рыжим. Он ходит по избам со сказкой о Синем носе… пьет много… Как бы делу не навредил… Еще наговорят спьяну столько, что никакими чудесами потом не спасешься! Пословицу знаешь: дверь в хлев закроешь—рот у мира не закрыть.