Лестница бога. Обретение магии. Часть 1. Новый дом
Шрифт:
Очередное утро в тайге прошло для Андрея так же, как и все предыдущие на протяжении последних двух недель добровольного одиночества. Традиционное купание освежило, прогнав остатки сна, короткий яростный десятиминутный заплыв против течения разогрел мышцы, к окончанию водных процедур слегка гудящие от нагрузки, и мужчина снова занял своё излюбленное место на пригорке, сев лицом на восток, скрестив под собой ноги и положив на них руки ладонями вверх. Ритуал встречи солнца, как и ритуал его проводов, не изменился ни на йоту за две проведенные на этом холме недели. Вдали от цивилизации, один на один с дикой природой, Андрей медитировал, сливаясь с миром, не думая ни о прошлом, ни о будущем. Забыться в единении с природой – что может быть прекраснее? Холодные капли воды стекали по обнаженному телу, не успевая высохнуть в прохладном утреннем воздухе, сбиваясь в тонкие струйки в ложбинках на кубиках пресса, перевитых жгутами мышц предплечьях, и собираясь в лужицу под примявшей траву неподвижной мужской фигурой.
Почему
Жена… Когда–то у него действительно была жена. С ней мужчина познакомился ещё в далекие студенческие годы, когда, отслужив положенные два года в армии, всё же поступил в институт. Андрей и до армии был не слабым парнем. Родители наградили своего потомка ростом под метр восемьдесят и неплохой атлетической фигурой, чему в немалой степени способствовало сначала серьёзное, на уровне кандидата в мастера спорта, увлечение спортивной гимнастикой, а затем дзюдо, в котором Андрей добился не меньших успехов. После школы поступить в институт с первого раза не удалось – не хватило нескольких баллов на выбранную специальность. С детства мечтая о небе, юноша мечтал конструировать самолёты, а идти куда попало, просто ради диплома, ему не хотелось. На призывном пункте спортивного паренька приметили, а его тягу к небу учли, определив в воздушно–десантные войска. Жизнь в первый раз преподала Андрею суровый урок – Советский союз в те времена отстаивал идеи социализма с помощью сапог и автоматов своих солдат. Именовалось это, правда, гордым словосочетанием «интернациональная помощь». Возможно, это действительно так и было – не Андрею с его восемнадцатилетним жизненным опытом судить, однако к увольнению юноша уже успел повоевать, даже награды имелись. Впрочем, разноцветным металлом на груди, вернувшись на гражданку, Андрей не светил – неудобно было, да и лучшей наградой для себя юноша считал тот факт, что домой он вернулся живым и здоровым. Насколько помогло ему в этом юношеское увлечение дзюдо – никто не считал, однако сам Андрей был уверен, что оно спасло ему жизнь. Опыт спортивных схваток на татами, чувство противника, привычка, а возможно, умение предсказать его действия – то, что обычно называют интуицией, проросло и укоренилось в рано повзрослевшем юноше за два полновесных года беспокойной службы. За это время Андрей привык доверять своей интуиции, иррациональному чувству опасности или чужого тяжелого взгляда, незримо буравящего затылок. Он, как с неразлучным автоматом Калашникова, сроднился со своей способностью…
Вернувшись на гражданку, отъевшись на маминых пирожках с вишнями и блинах со сметаной, отоспавшись и нагулявшись, в один из тихих летних вечеров юноша случайно проходил мимо своего старого спортивного клуба. Распахнутые двери и выходящие с тренировки молодые парни всколыхнули юношеские воспоминания, и Андрей, пропустив очередную усталую, однако не перестающую оживлённо о чём–то болтать группку мальчишек, тихо вошел в прохладный коридор. Постоял в самом начале, вдыхая знакомый запах пыли и пота, и медленно пошел в сторону борцовских залов, вспоминая каждый изгиб коридора. Дойдя до своего зала, снял ботинки и, оставшись в одних носках, тихо отворил дверь и зашел в зал…
За два года обстановка в клубе кардинально поменялась. Маты исчезли, оставив голый паркет. В пустом гулком зале медленно, словно танцуя, по крашеным дубовым паркетным планкам перемещался пожилой мужчина в ослепительно–белом кимоно с черным поясом. Каратист – неприязненно подумал Андрей. Ярый поклонник борьбы, юноша не любил новомодное руконогомашество, поднявшееся в последние годы на пене боевиков с актёром Брюсом Ли, а самих каратистов считал чем–то средним между танцорами и клоунами. Причем считал не без оснований – в армии ему уже приходилось сталкиваться с парнями, гордо именующими себя каратистами, некоторые из которых даже хвастались своими черными поясами. Короткие спарринги с этими адептами пустой руки быстро расставляли всё по своим местам. Да, ребята действительно умели очень красиво махать руками и ногами, и если бы Андрей оставался неподвижным, могли бы сильно его побить. Быть может, даже покалечить. Вот только всё, на что их хватало – это замысловатые балетные пируэты где–то вдалеке, на недоступной для проведения боевой техники дистанции. Стоило начаться настоящей схватке, и Андрей, уклоняясь и не давая этим черным поясам нанести по себе ни одного удара, резко сокращал дистанцию, после чего исполнял один из своих любимых бросков, одновременно переводя противника на удержание с болевым приемом. Ни один из встретившихся Андрею в армии каратистов не продержался против него и нескольких секунд, зато их командир роты, капитан, угрюмый молчаливый седой белорус, КМС по вольной борьбе, периодически возил слишком много возомнившего о себе бойца в пыли, заставляя лихорадочно стучать ладонью по земле. Поражения были тем обиднее, что командир не был выше, сильнее или опытнее Андрея – по спортивным званиям они были равны. Однако, когда дело доходило до очередной схватки, серо–стального цвета глаза пожилого капитана равнодушно смотрели сквозь бойца, безуспешно пытающегося провести хотя бы один
И лишь много позже, перед самым увольнением Андрея, седой капитан, в очередной раз пролетевший мимо майорских погон, сидя перед арыком на вросшем в землю и высохшем до состояния камня бревне, напутствовал отслужившего своё и уходящего на гражданку солдата:
– Есть в тебе чуйка, Андрюха. Ты, главное, доверяй себе и слушай себя и свою чуйку – она тебе всю правду скажет и жизнь твою спасет. Враг, он ведь всегда сначала взглядом тебя поймает, да в мыслях уже представит, как тебя будет убивать. Услышь врага, пойми его – и останешься жить ты, а не он. Я же как сначала у тебя выигрывал – ты думаешь, что у меня опыта больше или техника лучше? Ты на голову выше меня по технике. Но не было в тебе чуйки, не слышал ты меня. А сам был как на ладони, я видел каждый твой шаг, каждый жест, который ты ещё не сделал, но непременно сделаешь через мгновение. Как я это видел – не спрашивай, не объясню, ибо сам не знаю. Чувствовал в горах иногда, как будто холодом в затылок повеяло? Если в камни сразу ушел – молодец. Живой, может быть, останешься. Не поверил чуйке – значит, не жилец… Впрочем, что я говорю? Смерть же тебе не раз в затылок дышала, а выжил… Вот поэтому и стал ты побеждать меня. Так вот, совет хочу тебе дать. Вернешься на гражданку, пройдет месяц–другой, война забываться станет, захочешь ты опять своим спортом заниматься – вижу же, что мысли о спорте тебя постоянно посещают. Не надо, не ходи. Не выйдет у тебя из этой затеи ничего хорошего. И знаешь, почему? Смертью ты отмечен, Андрюха. Медальки на твоей груди – это так, побрякушки. Для других. Ты же запомни, что игрушки для тебя закончились. Тебя убивали, ты убивал. И в горячке схватки можешь забыть, что поединок спортивный. Не раз я замечал, что глаза твои, со мной когда бьёшься, пустыми становятся, безжалостными и страшными. В такие моменты ты можешь убить, а ты давно уже способен убивать голыми руками, Андрюха. Когда–то можешь и не уследить. Не бери греха на душу, смерть уже в тебе, сынок, твоя задача теперь до конца жизни твоей – не выпустить её из себя…
– А если на меня нападут? Мало ли отморозков по ночам поживу ищут? Что ж мне, в угол забиться и трястись?
– А это уж ты сам для себя решай. Крови у тебя на руках немало, но за эту кровь с тебя взятки гладки, солдат – существо подневольное, за него командир и думает, и отвечает. Государство все смерти на себя взяло. Домой вернешься – за твоей спиной никого не будет. Убьешь, даже защищаясь – посадят. Законы у нас не для простых людей, а для уголовников написаны – защищаться сам не моги, должен милицию звать. В–общем, ты все понял, не маленький. Тысячи, десятки тысяч бойцов через эти горы прошли – большинство нормально живет. Вот и ты живи нормально. В бутылку не лезь, правды не ищи. И забрось ты свой спорт, не принесет он тебе добра…
Этот разговор всплыл в голове Андрея, стоящего в дверях и рассматривающего тренировавшегося спортсмена. Тот закончил тренировку, постоял несколько секунд неподвижно, затем, как бы встряхнувшись, расслабился, переведя взгляд на дверь, и, с улыбкой, сказал:
– Пришли заниматься, молодой человек? Не стесняйтесь, проходите!
Андрей смущенно ответил:
– Здесь же вроде раньше зал дзюдо был…
– А Вы что, молодой человек, дзюдо занимались? А каратэ попробовать не хотите?
– Да не, баловство это. Балет…
Мужчина сбросил улыбку, сразу посерьёзнев.
– И откуда же такие знания у молодого человека?
– Да так, имеется опыт…
– Может, тогда поделитесь?
Андрей замялся, понимая, что сейчас мужчина предложит спарринг. В голове плотно сидели слова капитана: «Смерть в тебе сидит, Андрюха. А ты можешь убить голыми руками».
Неправильно истолковав колебания Андрея, мужчина усмехнулся, добавив:
– Слова ваши, молодой человек, весьма обидны для меня. Искусству каратэ–до я отдал половину своей жизни, чтобы вот так услышать от сосунка сравнение великого воинского искусства с балетом. Может, все же делом докажете правильность вашей позиции?
Андрей вдруг подумал – а что, собственно, он теряет? Перед ним не мальчик, а серьезный мужик, который явно отдает отчет в своих желаниях и поступках. Почему бы и не попробовать? Надо же рано или поздно узнать, насколько был прав его командир? Ещё несколько мгновений помолчав, Андрей произнес:
– Ну что ж, можно доказать делом. Контактный спарринг? Фуллконтакт? Не возражаете?
– Хорошо, переоденьтесь, возьмите в раздевалке защиту и накладки на руки. Если нет одежды – можете остаться в ваших штанах, вижу, что любите армию… Хотите пойти служить?
– Нет, отслужил уже. Защита и накладки не нужны, будем работать так.
– Молодой человек, без защиты нельзя. Я, конечно, обычно контролирую удары, но всякое может быть. Несчастные случаи – вещь очень неприятная.
Улыбаясь, Андрей ответил с усмешкой:
– Какое же это боевое искусство, если в защите? И особенно – в накладках! Может, ещё и руки связать? Или вы боитесь?
Мужчина ответил не сразу, раздумывая. Потом, видно, приняв какое–то решение, сказал:
– Хорошо. Пусть будет по–вашему. Как вас зовут?