Лестница грез
Шрифт:
А я не хочу даже в этом цветущем райском крае жить, хочу в своей Одессе! Может, и совершаю очередную в жизни ошибку, нужно было бы отработать здесь. Но как вспомнила Каушаны и того директора местной базы, так мигом патриотические чувства улетучились раз и навсегда.
К началу рабочего дня мы уже были на месте, околачивались под вывеской нужной организации. Начальник ОБХСС позвонил кому- то из телефона-автомата, доложил о нашем прибытии. Сопровождающие оставили меня на улице, а сами скрылись за массивной дверью, предупредили, чтобы я не рыпалась никуда. Время тянулось до бесконечности. Наконец появился обэхээсэсник
– И что, молодой специалист, прикажете с вами делать? Не желаете в Каушаны, могу предложить работу, например, в Бендерах. Там большая контора, нужен заместитель главного бухгалтера. Хорошая работа. Ну, как?
Я скосила взгляд на своего родственничка. Его лицо ничего не выражало.
– Извините, я просто не ту профессию избрала. Не мое это, хочу поступить в другой институт.
Все от неожиданности уставились на меня. В какой ещё институт?
– Леонид Павлович от возмущения толкнул меня в плечо.
– В библиотечный.
Наступила гробовая тишина. Первым в себя пришёл кадровик.
– Понятно. Ну, мы, Леонид Павлович, с вами, я надеюсь, решили наши проблемы. А вам, девушка, желаю успехов на новом поприще. Учитесь, учитесь, ещё раз учитесь, как Владимир Ильич советовал. В Молдавию в любой момент милости просим, нам библиотекари тоже очень нужны.
Назад ехали молча. На берегу Буга машина затормозила, и мы присели позавтракать. Мужчины достали бутылку «Рислинга», выпили по стакану и чуть-чуть плеснули мне.
– Будешь?
– Буду!
– Давай! Так, куда это ты навострила лыжи? Ты что, совсем дурново нести такую чушь? С кадровиком же говорила, уперся бы он - и что тогда?
– А что я должна была ему ответить? Что в гробу видела его солнечную республику? Что наплевать мне и на Каушаны, и на Бендеры, и на Тирасполь, какие там еще города? Гори пропадом этот диплом, и вообще не знаю, зачем закончила этот нархоз? Ты же, Леня, помнишь, я же в театральное училище хотела поступать. И поступила бы, если бы Алка не вмешалась, бучу дома не подняла.
– Правильно, Оля, - наливая по следующему стакану, поддержал меня Лёнькин подчинённый.
– Шо девчонке делать в этой помойке? К ревизорам нашим её надо пристроить, в контрольно-ревизионное управление. Там будет шо надо. Так шо потерпи чуток, мы провернём это дело. Такую дивчину этим цыганам отдавать? Выкусят.
Он икнул и допил стакан, закусывая бабкиной вертутой.
– От, Леонид Павлович, все ваши бабы, женщины так готовят, просто цацоньки. А ваша мама!
– после каждого проглоченного куска пирога он сочно причмокивал.
– Ты, Оля, так научись готовить, я своего сына за тебя замуж отдам. А то сам разведусь, и на какой-нибудь бабе с вашей семьи женюсь.
Мы дружно смеялись и всю оставшуюся вертуту с вишневой начинкой ему отдали. Такой свойский дядька оказался, откуда кличка «кудрявый» при лысом черепе? Почему его все так боятся? Непонятно.
Рабочие дни покатились дальше. Одним словом - осень. Солнце ныне особенно не балует, все больше противный мелкий
Я еще не расшифровала эту аббревиатуру, все очень просто: бакалея, вино, гастрономия. Но на базе, это ведь Одесса, кругом одни шутники, расшифровывали по-своему: Будешь Всегда Голодным.
Заведующий складом Эдельман, бодрячок-старикан на вид лет восьмидесяти, запамятовала его имя-отчество, встретил меня по-доброму, а его заместительница, она и старший кладовщик, тут же распорядилась отметить это событие. Судя по её цвету лица, она уже сегодня приняла на свою грудь, не очень-то большую, до моей Зинули как до неба. В какой-то каморке на лист фанеры, заменивший стол, выставили самые деликатесные консервы дальневосточного производства. Открывал баночки красавец грузчик по имени Артем. Я узнала его и боялась встретиться с ним взглядом, его увесистый кулачок, которым он грозил мне тогда у лаза в забор, хорошо запомнила. Гранёные стаканы с импортным коньяком, кажется, болгарской «Плиской», быстро были осушены, и все уставились удивлённо на меня.
– А ты что сачкуешь, у нас не положено. У нас, как у Д’ Артаньяна, один за всех и все за одного. Так что не брезгуй нашей компанией.
«О, они начитанные, «Три мушкетера» знают», - усмехнулась я про себя и выпила. Все не смогла, полстакана.
– Ладно, не будем придираться, она новенькая в нашем коллективе, еще не вечер, научится, - Артём отвел от меня полупрезрительный взгляд и прямо в руку сунул банку с крабами: - Закусывай! Все ешь, не стесняйся. Небось не каждый день крабами питаешься.
Я запуталась в этих вафельных белых бумажках, в которые были обернуты дольки бело-красного мяса краба, лихорадочно тыкала в них вилкой. Наверное, следуя совету Артема, съела бы все, но тут почувствовала, как этот проклятый вонючий напиток начинает возвращаться обратно. Бросила банку и метнулась к выходу со склада. Кто-то подставил мне под нос ведро и наклонил над ним. Без остановки, как влилась, так и вылилась эта отрава.
– Ты этим блядям не под давайся, - услышала шепот в ухо, это был Артем.
– Пойдем, чайку попьешь и промоешься.
Так, неожиданно для себя, я приобрела надёжного друга, правда, еще долго относилась к нему всё равно осторожно.
Пили на этом складе постоянно, начиная с утра. Повод находился всегда: любой праздник, особенно работника сельского хозяйства, тещин день рождения, шторм на море, плохая погода, птичка обкакала голову Ришелье. Особняком были День освобождения Одессы, День Победы и дни взятия нашими войсками городов Европы, они отличались расширенным ассортиментом закусок. Выпивка же была постоянной - коньячок, реже ром, иногда ликер для женщин, водку не так уважали. Мне не предлагали больше, я съедала банку крабов и запивала кофе.