Лестница из терновника. Трилогия
Шрифт:
Действие стимулятора клинически проверено на здешних млекопитающих. Он действует медленнее, чем на землян, но безотказно.
Я оттаскиваю Мцыри с тропы на траву - и он приходит в себя. Я спрашиваю:
– Легче?
Он кивает.
– Горячо, но уже не так болит. Ты здорово это сделал, как ученый костоправ... Вправду поможешь мне поймать лошадь?
– Конечно.
– Как тебя зовут?
Меня зовут Николай Дуров. Имя вполне горское, я считаю, одна беда - они его не произнесут. Так что я собираюсь назваться Ником. Ник. Чудесное сочетание звуков.
Мцыри смеётся.
– Это - твое имя? И что ты ищешь?
Улыбаюсь в ответ. Улыбкой настоящего горца, мудрого от природы.
– Как знать... истину, быть может.
– Юноша Ник?
– спрашивает Мцыри.
Выясняет мой статус. Непременная добавка к имени означает состояние твоего пола на данный момент. Необходимая вещь в этом мире абсолютной нестабильности.
– Мужчина Ник, - говорю я. Я уже был женат у себя в горах. Сражался, победил, женился, и у меня были дети. Потом я всё потерял по трагической случайности - и покинул свой опустевший дом. Такова моя легенда.
Все этнографы рвутся посмотреть, как в этом обществе обстоят дела на верхних ступенях власти - только туда никому не добраться. На данный момент землянин не может адекватно сыграть здешнего аристократа, что бы наш брат о себе ни воображал. Я не собираюсь и пытаться. Я просто горец. Я думаю, что бродить по белу свету неудобно для глубокого исследования культуры, а потому намерен пожить на одном месте. Пообщаться с людьми и посмотреть на быт изнутри, а не снаружи. Это совершенно не обязательно делать во дворце.
– У меня когда-то было всё, а теперь ничего нет, - говорю я.
– С тех пор, как погибла моя семья, я - бродяга. Ушёл с гор в поисках новой жизни.
– Ах, вот что ты ищешь...
– Мцыри улыбается сочувственно.
– Если хочешь, можешь жить у нас в поместье. Маме всегда нужна помощь по хозяйству... правда, она не может платить много.
– Я вижу, Господин, - говорю я.
– Это не важно, - до меня дошло, с кем я имею дело - я чуть кланяюсь. Мцыри победительно смеётся, чувствуя себя Гаруном аль Рашидом.
Я впервые близко общаюсь с аборигеном, даже прикасался к нему - очевидно, у меня нет фобии, по крайней мере, на данный момент. Мцыри, в сущности, симпатичный парнишка. Он очень загорелый, у него тёмные глаза, смазливая мордашка злой девчонки, длинная русая челка и отлично тренированная мускулатура. Мне очень хотелось бы считать его обычным подростком, это здорово облегчило бы общение, но надо всё время держать в уме, что он - не человек. Его нормальные реакции могут отличаться от наших, отличия не должны вызывать раздражения и неприятия.
– Если так ты зовешь меня на службу, то я считаю день счастливым, - говорю я.
– Как к тебе обращаться, Господин?
– Юноша Лью из Семьи А-Нор, - сообщает Мцыри с родовой гордостью и протягивает мне руку.
– Помоги мне встать - и пойдем искать лошадь.
Конечно, Юноша. Я был
В смысле - способный на преданность. У Мцыри выразительное имя, много говорящее о его семье. О его матери, скажем. Вдове.
Не будь она вдовой, не говорил бы он за всех. Надлежало бы посоветоваться с отцом, но он лично принял решение. Старший сын вдовы, вот что я думаю.
Я помогаю ему подняться, мы снимаем шкуру с убитого кота - нельзя же бросать на дороге охотничий трофей Мцыри!
– и идем искать лошадь. Аборигены приняли мою легенду. Я - слуга Господина из Семьи А-Нор. Моя работа начинается просто прекрасно.
***
С тех пор розовая акация цвела ещё один раз, отцвела, осыпалась, покрылась узкими сладкими стручками, а потом листва на ней тронулась осенней рыжиной.
Н-До здорово изменился после того, как убил своего любимого пажа на поединке - и изменился не только внутренне: когда он шёл по городской улице, на него оборачивались прохожие. Н-До привлекал все взгляды - его лицо приобрело совершенство и законченность в выражении постоянной готовности к бою и насмешливой жестокости.
Свои волосы - не цвета мёда, а цвета выгоревших колосьев ся-и, почти до пояса длиной - Н-До заплетал в косу вместе с побегами лунь-травы; в двадцать лет он догнал ростом Отца, которого за глаза и в глаза называли Корабельной Сосной. В его компании фехтовальный стиль "Прыжок Рыси" был не в чести; Н-До начал тренироваться с наставником в стиле "Укус Паука". Кажется, это изрядно не нравилось Отцу.
– Я не хочу, чтобы моего первенца называли убийцей, - сказал он как-то, при очередной попытке "серьёзного разговора".
– Ты должен подумать о репутации Семьи.
– Я думаю, - отозвался Н-До, маскируя насмешку почтительностью.
– У Семьи прекрасная репутация. Я хочу её поддержать. Дети нашего рода всегда обманывали ожидания и черни и светских лизоблюдов, это хорошо, правда?
– Не способ, - возразил Отец.
– Чернь говорит: "Старший - благословенная жена", - улыбнулся Н-До.
– А я так не считаю и лучше умру, чем отдам меч. Лощёные аристократики лепечут, что жизнь - бесценный дар, а я знаю вещи, стоящие дороже. О них писал Учитель Ю в Наставлениях Чистосердечным. Отец, я прошу позволения идти своим путём.
– Ты учишься убивать, - сказал Отец.
– Не лучший путь.
– Я учусь побеждать, - Н-До говорил слишком задушевно и проникновенно для настоящего почтения, так говорят с ребенком, а не с родителем.
– Я не отдам Маминого меча и не хочу рядом слизняка, рохлю и труса, который после метаморфозы станет бесформенной клушей. Я хочу, чтобы мои дети были достойны памяти наших предков. Понимаешь ли?
Отец не нашёл слов для убедительных возражений. Н-До утвердился в своих мыслях, а думал он о ладони Ди, о его духе, появлявшемся в снах, и о том, что других таких нет.