Лестница страха

Ежов Михаил

— Рисунок?

— Не знаю, трудно сказать. Сам посмотри.

— Ладно, сейчас гляну.

— Давай.

— Спасибо, Валер.

Повесив трубку, Смирнов открыл почтовый ящик. Письмо от криминалиста было единственным. Следователь кликнул на него, а затем на первое вложение в формате JPG — это был снимок порезов Растоповой. На экране появилось нечто, напоминающее схему, набросанную штрихами разной длины. Несмотря на первое впечатление беспорядочности, было ясно, что порезы, оставленные на теле жертвы, почти симметричны и при определенной

«доработке» складываются в причудливый рисунок.

Смирнов открыл оставшиеся два файла с фотографиями ран Мироновой и отца Севастьяна. «Схемы» отличались друг от друга, но что-то общее между ними тем не менее прослеживалось. Следователь открыл графический редактор и загрузил фотографии в него. Он решил попробовать дорисовать линии, соединить их и посмотреть, что выйдет. Через некоторое время на экране перед ним были три причудливых рисунка. Смысл их оставался неясен, но то, что убийца наносил порезы не беспорядочно, было очевидно.

Первая схема представляла собой круг, внутри которого был еще один. Между ними убийца начертил латинские буквы В, А, Е и L. В центре рисунка находился вертикально расположенный лист, от которого расходились четыре линии, заканчивающиеся двумя крестами и двумя кругами.

Вторая схема тоже имела круглую форму, внутри которой были вписаны буквы A, G, A, R, Е и S. В центре же убийца изобразил крест, окруженный подобием драпировки, складки которой напоминали зловещую ухмылку.

Третья схема являлась опять же кругом, имела буквы Y, A, S, S, A, G, О, и в центре нее была геометрическая фигура с четырьмя расходящимися линиями, заканчивающимися кружками. Наверху и внизу были изображены рога.

Смирнов сохранил получившиеся схемы, распечатал и, сложив, убрал в карман. Он подумал, что о них нужно поговорить с отцом Андреем: если все остальные составляющие почерка убийцы имели религиозную основу, то и эти рисунки наверняка окажутся знакомы священнику.

Следователь хотел было уже уйти, но вспомнил, что собирался позвонить Лидии Тасуевой, психологу, которая подготовила вопросы для беседы с детьми убитых женщин. Он набрал номер и стал ждать. Гудки прозвучали всего два раза, и приятный женский голос произнес «Алло?».

— Здравствуйте, это старший лейтенант Смирнов. Я расследую дело об убийствах.

— Слушаю.

— Я получил записи допроса детей погибших. Это ведь вы подготовили вопросы?

— Да, и реабилитацией Вити и Саши тоже я занимаюсь.

— У меня к вам вопрос.

— Догадываюсь, какой.

— Да, наверное, это очевидно.

— Ну, спрашивайте.

— Витя действительно видел или верит, что видел демона?

— Уверена, что да. Я, как вы понимаете, тоже усомнилась в его словах, но теперь полагаю, что он говорит правду. Разумеется, это не означает, что он видел именно демона.

— Естественно. А какова вероятность галлюцинации? У него ведь была травма головы.

— Я уже говорила вашему коллеге, что практически исключаю эту

возможность.

— Да, он сказал, но я хотел сам услышать это от вас. Что ж, спасибо. Не буду вас отвлекать.

— Не за что. Всего доброго.

Женщина положила трубку. Смирнов задумчиво поскреб подбородок. Надо бы побриться.

Прежде чем ехать к отцу Андрею, он решил еще раз позвонить Казимову. Мобильник оказался выключенным. Следователь почувствовал, как под ложечкой тревожно засосало. Конечно, ничего с дознавателем случиться не могло, и все же…

Смирнов нашел телефон школы и набрал номер.

— Да? — Голос был незнакомым.

— Старший лейтенант Смирнов. С кем я говорю?

— Замдиректора Золина.

— К вам сегодня приходил лейтенант Казимов?

— Кто?

— Лейтенант Казимов?

— Не знаю. Я его не видела. А должен был?

— Да. Вы можете узнать, был ли он в вашей школе?

— Хорошо, я спрошу охранника.

— А директор на месте?

— Нет, ее сегодня не будет.

— Позвоните мне, когда узнаете насчет Казимова, ладно?

— Да, конечно. Давайте свой номер.

Смирнов продиктовал номер телефона.

— Это срочно, — сказал он напоследок.

Когда следователь положил трубку, на душе у него скребли кошки. Если бы полицейский побывал в школе, об этом знали бы все, а уж завуч-то — точно. Значит, либо Казимов до нее не дошел, либо факт его посещения замалчивали. А это могло значить только одно.

Смирнов взглянул на папку с делом, встал и положил ее в сейф — на всякий случай.

Когда он запирал дверцу, зазвонил телефон. Следователь быстро поднял трубку.

— Алло!

— Старший лейтенант Смирнов?

— Да-да, это я.

— Ваш коллега не приходил.

— Это точно?

— Абсолютно.

— Ясно. Спасибо.

— Не за что.

Смирнов положил трубку, достал сигарету, зажигалку и закурил, не испытывая ни малейших угрызений совести. Затем набрал номер Казимова и выслушал сообщение оператора о том, что абонент недоступен. Выругавшись, Смирнов позвонил Павлову и рассказал о случившемся.

— Подключай всех, кого сможешь, — сказал он напоследок. — Ищите его, парни!

Сам он вышел из отдела, сел в машину и поехал в церковь. Нужно было проконсультироваться со священником по поводу загадочных рисунков, оставленных убийцей на теле жертв.

Всю дорогу ему не давало покоя то, что Казимов не появился в школе. Конечно, всякое могло случиться, но Смирнову мерещилось самое худшее. Угрозы, которые они получали, были не пустым звуком: преступник уже прикончил троих, причем избрал для этого весьма жестокий и изощренный способ. Он не остановился бы перед убийством полицейского. Но что он мог сделать с Казимовым? Ударить ножом на улице, застрелить? Тогда в отдел уже поступило бы сообщение. Похитить же дознавателя было сложно, а сделать это без свидетелей почти невозможно — только не в этом районе.