Лестница страха

Ежов Михаил

— Приступов не было?

— Нет! — Ответ прозвучал резче, чем Смирнову хотелось бы.

— Уверен?

— Да.

На самом деле и Смирнов и его кузина понимали, что он не всегда знает, был ли приступ. Так что его ответ ничего не значил.

— Не злись, — сказала Нина.

— Я не злюсь, — ответил следователь как можно спокойнее. — У меня действительно много работы.

— Да, я знаю. Твоя мать рассказала.

— Ну вот видишь.

— Ладно, я еще позвоню. До следующей недели.

— Пока.

Смирнов нажал на кнопку, но на экране высветилось сообщение о пропущенном вызове: пока он разговаривал с Ниной, звонил Дымин. Следователь набрал его номер и прижал

трубку к уху.

— Алло! Звонил?

— Да, только что.

— Выяснил, чья тачка?

— Конечно. Трудовика.

— Серьезно?

— Да.

— Спасибо.

— Есть еще кое-что для тебя.

— Выкладывай.

— Прислали результаты анализа наркоты, которой накачали Алика.

— Ты посмотрел?

— Да.

— И что?

— Может, вы с ним и были правы. Тут написано, что эта дурь дает стимулирующий эффект. Побочный. То есть действует как допинг.

Смирнов усмехнулся:

— Думаю, если бы детям перед соревнованием ее вкололи, они бы считали себя одержимыми и вели себя как Алик, а не наперегонки бегали.

— Ну, может, — согласился Дымин. — Короче, я оставлю у тебя на столе, ладно?

— Хорошо. Приеду — посмотрю.

Отключив мобильник, Смирнов пару минут сидел задумавшись. Он был уверен, что убийства совершил Голобов. У него была такая возможность. Но трудовик тоже мог прикончить священника. Вот только патологоанатом заметил бы, что убийц было двое, непременно заметил бы. Такие вещи видны, даже если человек старательно имитирует чей-то почерк. Угол разреза, глубина, сила. А трудовик не мог знать, как действовал Голобов. Даже если бы видел, как тот убивает, не сумел бы так точно все повторить. Нет, он не убийца, но он наверняка в банде. Если верить Казимову, то весь коллектив школы замешан в производстве наркотиков. А несколько человек — еще и в убийствах, потому что Голобов действовал не в одиночку. Его прикрывали — чего стоит одно «алиби».

Смирнов едва не пропустил поворот и резко свернул влево — благо полоса была свободна. Что-то ударилось в стекло, раздался хруст, полетели осколки пластмассовой обшивки приборной доски, и бардачок буквально взорвался дорожными картами и мелочовкой, которой он был набит.

Смирнов пригнулся и крутанул руль влево. Дал по газам, даже не видя, есть ли впереди машины. К счастью, дорога была свободна. Проехав метров сто, следователь притормозил и оглянулся. Следом никто не ехал. Свернув еще раз, полицейский остановился. Стекло со стороны водителя было разбито: в нем зияла аккуратная круглая дыра, от которой паутиной расходились трещины. Прошедшая сквозь него пуля, по всей видимости, засела где-то в районе бардачка. Хорошо, если не прошла навылет — тогда баллисты смогут ее извлечь и исследовать. Хоть какой-то след. Смирнов снова оглянулся, но никто его не преследовал. Он был уверен, что стрелок засел в «шкоде», причем пулю выпустил не на ходу. Скорее всего, проехал вперед, зная примерный маршрут Смирнова (предположил, что полицейский вернется в отдел), и ждал на другой стороне улицы в припаркованной машине. Значит, убийца был не только хладнокровен и расчетлив, но и отлично экипирован: у него была снайперская винтовка с глушителем. И следователь был уверен, что отследить ее по пуле не удастся.

Смирнов расстегнул куртку и вытащил из кобуры табельный «Макаров». Оружие было ему особенно ненавистно: самые омерзительные демоны обитали именно в нем! Маленькие, черные и скользкие, как монстры из фильмов ужасов, они таили в себе смерть, ненасытную жажду крови. Смирнов никогда не стрелял в человека и был уверен, что не сможет выстрелить, но раньше по нему не палили из винтовки среди бела дня. Возможно, пришло

время пересмотреть отношение к оружию? — подумал он, с отвращением взглянув на пистолет и поскорее спрятав его обратно в кобуру, — пока что, во всяком случае, стрелять было не в кого.

Смирнов заглянул в бардачок и увидел, что в нем зияет сквозная дыра: пуля прошла через него и пробила обшивку автомобиля. Полицейский разочарованно хмыкнул, затем достал сигарету, закурил, сделал несколько затяжек и завел мотор. Не стоять же здесь до вечера — пора возвращаться в отдел.

Только в своем кабинете он почувствовал себя в относительной безопасности. Надо было бы доложить о случившемся Павлу Петровичу, но тот поднимет хай и приставит к нему охрану, а то и вовсе отправит под домашний арест — для безопасности. А Смирнов еще далеко не все сделал из того, что планировал. Например, он не видел сатанинские ритуалы «Братства Эреба», а экскурсия намечена на вечер. Следователь набрал номер Дымина.

— Привет. Слушай, такое дело. Надо установить слежку за трудовиком. Круглосуточно. Организуешь? Хорошо. Потом объясню. Спасибо.

Оставалось лишь надеяться, что в «шкоде» был ее владелец, и именно он пытался убить его. Почему-то следователь был уверен, что не все члены банды имеют снайперские винтовки и охотятся за ним — это было бы слишком… фантастично.

Он достал сигарету и закурил. Все-таки с вредной привычкой надо завязывать, опять подумалось ему. Размышляя на эту тему, Смирнов прикурил и включил компьютер. Загрузил браузер и вошел в свой ящик. Заметив новое письмо без темы, взглянул на первую строчку, видимую в предпросмотре, и тут же кликнул «Открыть».

«ЭТО ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ». Кратко и ясно, даже восклицательный знак отсутствует — и так все понятно. Быстро же работают ребята. Или?.. Смирнов проверил время получения письма: может, его отправили еще до выстрела, тогда это значило бы, что его не собирались убивать, а хотели только припугнуть. Нет, письмо пришло после того, как следователь едва не поймал пулю. И отправителя установить, разумеется, не удастся, можно даже не тратить время — так же, как и с ноутбуком убитого священника, концов не найти. Смирнов затянулся, глядя на слова письма. Может, и правда все бросить? Стоит ли оно того? Он закрыл глаза и вспомнил о Кристине. Перед ним предстало ее растерзанное тело, а также тела убитых женщин, замученного священника. Если каждый будет на все забивать, то людей так и будут безнаказанно пытать. Нет, это не его путь.

Смирнов открыл глаза и снова затянулся. Затем положил сигарету на край пепельницы и набрал номер Павлова.

— Чем могу, шеф? — спросил тот, вместо приветствия.

— Какой я тебе шеф? — проворчал Смирнов, растерянный неожиданным обращением.

— Самый натуральный. Пока нет Алика, конечно.

— Ладно, оставь свои шуточки.

— Слушаюсь, мой генерал.

— Подними на Голобова все, что есть. С рождения. Детские медицинские карточки, победы в районных и школьных олимпиадах, награды, мнения знакомых, что о нем думают в роно — короче, все, что есть!

— Понял. А зачем тебе, Валер?

— Хочу понять, что он за человек.

— Психологический портрет?

— Что-то вроде того.

— Не вяжется образ учителя с убийцей, да? — невесело усмехнулся Павлов. — Что поделаешь, не зря же в Японии, я слышал, учителем больше пятнадцати лет работать нельзя.

— Почему? — автоматически спросил Смирнов.

— Считается, что нервная система не выдерживает такой нагрузки.

— Сколько же тогда нам работать? — пробормотал следователь. — Я на одних только этих убийствах вот-вот поседею.