Лестница страха
Шрифт:
— Да уж, приятного мало, — с готовностью согласился оперативник. — Ладно, подниму тебе материалы. Когда надо-то? Вчера?
— Угу.
— Постараюсь.
— Спасибо.
Положив трубку, Смирнов взял сигарету и глубоко затянулся. Потом затушил окурок и решительно встал. Пора обедать, и он не позволит никому себя запугать. Не станет сидеть в четырех стенах. Следователь вышел из кабинета, но остановился. Было страшно. Что, если убийца поджидает его, чтобы спустить курок? Никто и ничто на этот раз не помешает ему. Смирнов зажмурился. Внутри его боролись инстинкт самосохранения и нежелание идти у кого бы то ни было на поводу. Наконец он открыл глаза и зашагал по коридору. Да пошли они
Глава 10
Когда Смирнов вернулся в отдел, то испытал настоящее облегчение. Обед прошел слишком напряженно и не доставил никакого удовольствия: он просто закидывал в себя еду, думая лишь о том, дойдет он обратно до отдела или нет.
Зато теперь на некоторое время можно было расслабиться — по крайней мере до вечера, когда придется встретиться с Жериковым, чтобы сходить в клуб сатанистов. Называть это место церковью, даже мысленно, следователь не хотел. Смирнов достал сигарету и закурил. Он думал о том, что Голобов идеально подходил на роль убийцы женщин и священника. Смущало одно: зачем было выбирать такой изощренный способ убийства и привлекать внимание? Сымитировать ограбление — куда привычнее и безопаснее. Смирнов не верил, что учитель был сатанистом, он полагал, что рисунки сигил на телах жертв были частью мизансцены, того почерка, который изобрел убийца, чтобы убедить следствие в том, что преступления — дело рук серийного психопата. Напрашивалось лишь одно объяснение: Голобов был ненормальным, получающим удовольствие от процесса. Возможно ли, что жалобы, которые убитые женщины на него написали, послужили причиной столь зверских пыток? В принципе всякое случается, конечно, однако… Смирнов никак не мог заставить себя поверить в то, что учитель, которого он видел, способен на такое. Впрочем, если тот хотел выяснить, что известно его жертвам о незаконной деятельности школы, то пытки вполне оправданны. А остальное — просто попытка замаскировать факт допроса. Это объяснение казалось следователю наиболее убедительным. Смирнов включил компьютер и составил краткое описание последних событий, присоединив к нему свои догадки. Затем вошел в свою электронную почту и написал письмо Ревейко. Он просил психиатра попытаться оценить личность убийцы. В первую очередь его интересовало, могли ли жалобы послужить причиной столь жестоких истязаний. Смирнов «вложил» в письмо файл с описанием событий и своими рассуждениями, а затем, прежде чем нажать «Отправить», набрал номер Павлова.
— Еще нет! — сказал тот, вместо приветствия. — Я тебе не метеор.
— Понимаю, — усмехнулся Смирнов. — Я по другому поводу. Хотя и не совсем.
— Выкладывай.
— Как вообще продвигается? Раз уж ты сам поднял эту тему.
— Со скрипом. Но дело идет. Узнать, какой фирмы памперсы покупали его родители, не обещаю, но в целом…
— Когда он был мелким, вместо памперсов были тряпки, — назидательно сказал Смирнов. — Это вы, отцы последних поколений, ходите за ними в аптеки.
— Почему в аптеки? Я, например…
— Давай к делу, ладно?
— Да ради бога! Чего надо-то?
— Когда подберешь материалы на Голобова, перешли их Ревейко, ладно?
— Психиатру?
— Ему.
— А у меня, по-моему, его адреса нет.
— Запиши, я продиктую.
— Давай.
Спустя минуту Смирнов попрощался с опером и отправил письмо Ревейко, присовокупив к нему постскриптум, в
После этого следователь позвонил Жерикову.
— Все в силе? — спросил он с ходу.
— Да, а что? Ты не сможешь?
— Нет, я буду.
— Подруливай часам к десяти. Если спать не ляжешь! — хохотнул в трубку Жериков.
— Ладно. Как там Феофанов?
— Как огурчик.
— Что, зеленый и в пупырышках?
— Именно.
— Хорошо, буду в десять. Если что — звони.
— Непременно.
Конечно, Смирнов понимал, что Жериков не отправится к сатанистам без прикрытия, но он никак не ожидал, что тот решит сразу же повязать всю компанию. Впрочем, доказательств покупки и хранения наркотиков было достаточно, да и свидетельство Феофанова — не пустой звук.
Смирнов прикинул, что успеет пару часов поспать. С учетом того, что ночь предстояло провести на черной мессе, это было самым разумным решением. Он выставил на мобильнике будильник, снял ботинки и устроился на диванчике в своем кабинете, свернув и подложив под голову куртку.
Сон сморил следователя почти сразу — должно быть, сказалось напряжение: не каждый день тебя пытаются убить.
Смирнов проснулся от сигнала мобильника. Резко сел, чтобы сразу прогнать остатки сна. Нашарил сотовый и отключил звонок. Надел обувь, натянул куртку, запер кабинет и спустился на первый этаж. В отделе было почти пусто, остались только дежурные.
— Ты откуда? — спросил один из них, завидев Смирнова.
— Заснул у себя, — ответил тот.
— Ну ты даешь!
— Пока, парни.
— Давай!
Смирнов подъехал к районному отделу по контролю за наркотиками без четверти десять. Припарковавшись, закурил. Минут через пять зазвонил сотовый. Это был Жериков.
— Алло, ты приедешь?
— Я уже здесь, курю в машине.
— Отлично. Жди на улице, мы сейчас спустимся.
— Договорились.
Жериков и Феофанов появились через десять минут, причем магистр был без наручников. Очевидно, полицейский полагал, что он уже никуда не денется. Жериков огляделся и направился прямо к «мицубиси».
— Здорово! — сказал он, наклонившись к открытому окну со стороны водителя. — Не против, если на твоей поедем?
— Запрыгивайте.
Жериков плюхнулся на переднее, а Феофанов разместился на заднем сиденье.
— Дорогу покажешь? — шутливо спросил магистра Смирнов.
— Попробую.
— Тогда поехали, — кивнул следователь, включая зажигание.
— Сейчас прямо, потом направо, выезжаем на Петергофское шоссе, а дальше скажу куда.
— Расскажи вкратце, что нас ждет, — велел Жериков Феофанову спустя некоторое время.
Тот вздохнул:
— Вам вообще что-то известно о черной мессе?
— Считай, что ничего. Кроме того, что вы, сатанюги, вечно норовите поцеловать в жопу черного козла! — Жериков хохотнул, довольный своей шуткой.
Феофанов досадливо поморщился.
— Это шабаш, — сказал он. — Мы такими вещами не занимаемся.
— Ну да, рассказывай!
— Я могу говорить дальше или вы будете меня перебивать?! — не выдержал магистр.
— Давай, давай, вещай. Нам выдадут мантии?
— Естественно.
— Я, кстати, хотел спросить, зачем они нужны? — Жериков продолжал говорить насмешливо, но Феофанов, должно быть, решил не обращать на это внимания.
— У всех религий есть церемониальная одежда. Так, черный цвет означает траур по жертвам христианства и символизирует ночь перед приходом сатаны.
— Правда, что вы не носите золото? — спросил Смирнов, припомнив свои скудные познания о сатанизме. Когда-то он интересовался им наравне с демонологией и экзорцизмом. Тогда он еще пытался бороться со своими видениями.