Лестница в небеса: Led Zeppelin без цензуры

Коул Ричард

Пока я съезжал с шоссе, я всё же решил ехать до Сиэтла. Может быть, виски придало мне храбрости, но когда мы добрались до вершины съезда, я заявил: «Мы возвращаемся на шоссе. Плевать, что говорят копы. Они нас не смогут ни увидеть, ни поймать».

Я проехал по «клеверному листу» (развязка на автомагистрали, по конфигурации напоминающая четырехлистый клевер — прим. пер.) и, въехав на дорогу, мы продолжили путь до Сиэтла. Я чувствовал себя победителем, словно одолел всю полицию штата. Но спустя несколько минут я понял, что полицейские были не так уж и неправы.

Снег

шёл вперемешку с дождём и градом. Ветер дул беспощадно. Мы были единственными на шоссе. Некоторые фрагменты дороги были покрыты льдом, и машина с скользила с полосы на полосу. Если условия ухудшатся, можно выключить зажигание и катится по льду до самого Сиэтла.

Я был сильно напуган. Но я не смел показать это остальным. Мы с Джимми работали вместе в прошлом, и он верил в меня и считал — возможно ошибочно — что я знаю, что делаю. К тому же он заболел гонконгским гриппом и у него просто не было сил жаловаться.

Другие парни, тем не менее, были шокированы моим вождением, особенно на крутых поворотах. И имели все основания. Мы добрались до длинного узкого висячего моста, который болтался из стороны в сторону под порывами ветра. Если бы мы устроили голосование в машине, то дальше бы не поехали. Да я сам практически был готов развернуться.

И вот мы въехали на мост. Я чувствовал колебания под нами, сердце бешено колотилось. Мы были так близко к краю на высоте около тридцати метров, что Роберт и Бонзо чуть с ума не сошли.

— Ричард, ты мудак! Мы же убьемся, — заорал Роберт, выхватив из рук Джона Пола бутылку виски.

— О Боже мой! — завопил Бонзо. — Ты не мог подождать, пока буря не прекратится?

— Заткнитесь, придурки, и пейте свой виски, — крикнул я в ответ. Со страхом и в замешательстве я нажал на педаль газа до упора, и тачка рванула вперёд. Через минуту мы находились на другом берегу, целые и невредимые.

Милю спустя я остановил машину. Мне нужно было протереть лобовое стекло и освободиться от выпитого алкоголя. Было очень холодно, и я работал быстро, но видимо недостаточно. Пока я отливал в ближайших кустах, машина покатилась назад по ледяной корке. Ручник был включен, но тачка скользила прямо к пятнадцатиметровому обрыву.

Парни кричали. Наверно, перед ними прошла вся их жизнь. Моя точно.

Кое-как, застегивая на ходу ширинку, я нырнул внутрь и вывернул руль. Роберт залез на переднее сиденье лихорадочно жал руками на тормоз. Чудесным образом машина остановилась перед полётом в вечность.

Роберт был вне себя от ярости.

— Я сделаю, чтоб тебя уволили, Коул, — орал он на меня. — Или убью.

В конце концов нам удалось доехать до аэропорта. Я вернул машину в пункт приёма, и мы пошли в бар отогреваться глотком-другим. Нам срочно требовалась выпивка, чтобы прийти в себя от поездки.

— Налейте нам скотча, — попросил я бармена.

Когда он взял бутылку в руки, то бесстрастно спросил:

— Покажите свои документы.

Я глянул на Бонзо: у того челюсть упала.

— Вы шутите, — пожаловался он. Роберту и Бонзо не было двадцати одного.

— Помягче,

пожалуйста. Мы только что выбрались из ада на шоссе, — ответил я бармену.

Плант и Бонэм заказали кофе и украдкой глотали наш скотч.

Тем временем Кенни Пикетт доехал до аэропорта. Он тоже поехал по той же дороге через полицейский кордон, но не без происшествий. Его грузовик съехал с дороги и врезался в чей-то забор. Привычное дело.

Когда наш самолёт приземлился в Лос-Анджелесе, от вида солнечных лучей мы воспрянули духом. Три вечера в «Whisky a Go Go» прошли восхитительно. Столь же великолепной оказалась ночная жизнь ЛА.

Группа осталась в восторге от клуба, который располагался на острие изменений бульвара Сансет Стрип. Старые клубы типа «Крещендо» или «У Сиро» закрывались, им на смену пришли рок-клубы, которые привлекали подростков и даже детей — готовых расстаться с невинностью и присоединиться к модному движению рок-революционеров, даже если для этого приходилось часами простаивать в очередях, чтобы попасть внутрь.

Клуб располагался в здании, когда-то являвшемся филиалом «Банка Америки». Он был выкрашен в зелёный цвет, сейфы и столы были заменены на огроменные концертные усилители и защищенные стеклом клетки, в которых танцевали девушки — вы можете зачарованно наблюдать за ними часами. Клуб вскоре получит международное признание, и даже иранский шах посетит его, и несомненно подивится, почему подобного нет в Тегеране.

Даже если мы не играли в «Whisky», то предпочитали тусоваться там и напиваться до чёртиков — нам это очень хорошо удавалось. Долгие годы я полагался на выпивку, как на верное средство для расслабления и забытья, чтобы я в тот момент ни чувствовал. Джону Полу нравился джин с тоником. Роберт предпочитал вино, иногда скотч. Джимми увлекался «Джеком Дэниелзом». А Бонзо и я не были такими привередливыми. «Драмбьюи» (фирменное название шотландского ликёра из виски, мёда и трав — прим. пер.), пиво и шампанское — мы могли пить, что угодно.

Злоупотребление алкоголем и наркотиками со временем превратится в часть легенды группы, и признаки этого проявились на первом турне. Честно говоря, пьянство частенько было частью игры в рок-музыку, даже слишком часто. Стресс от создания новой группы — и от гастролей в целом — алкоголь занимал прочное место в жизни музыкантов. Также у нас всегда было вдоволь марихуаны, а иногда доза-другая кокаина. Но алкоголь был частью ежедневного рациона. Он помогал коротать время. Он унимал дрожь. Он облегчал давление в самых разных жизненных ситуациях.

Всего за пять дней в ЛА группа осознала, что может устраивать весёлые выходки, в частности так случилось в «Шато Мармон» — старом отеле с необычной историей. Там случился роман у Джин Харлоу с Кларком Гейблом. Пол Ньюмен встретился с Джоан Вудворд. Джон Белуши умер здесь в 1982 году.

Рок-музыканты питали особую любовь к отелю. Грэм Нэш жил там пять месяцев. Роуди Элиса Купера играли в футбол голыми в бельэтаже. Джим Моррисон вывалился из окна второго этажа, травмировав спину и ноги.