Лестница в небеса: Led Zeppelin без цензуры

Коул Ричард

Позиция Сандер отображала типичное отношение прессы к цеппелинам. Когда статья о нашем туре была издана, оказалось, что написала она весьма нелестно, и с нашей точки зрения, неаккуратно. Основная претензия Сандер состояла в том, что якобы, когда она покидала нас и пожелала счастливого пути, на неё напали двое членов группы (она не назвала, кто конкретно). Как она писала, они схватили её одежду и порезали на клочки платье. Питер Грант, как она утверждала, спас её от монстров-музыкантов, которые были готовы разорвать её на куски.

—

Что за фигня? — сказал мне Бонзо. — Мы немного над ней поприкалывались, может быть её обидело, что мы были немного в подпитии. Но если ей показалось, что мы хотим изнасиловать её, то у неё больная фантазия.

Обзор Сандер оказался суров.

«Если вы войдёте в клетку в зоопарке, чтобы поближе увидеть животных, погладить по пленённой коже и почувствовать таинственную энергию, — писала она. — В первую очередь вам в нос ударит запах дерьма».

Питер попросил меня помочь команде пережить напряжение, которое обрушилось на музыкантов.

— Это пытка. — сказал Пейджи в самолёте на пути в студию в Нью-Йорке. — Группа только появилась, а я уже хочу сделать перерыв.

Часть 7

13. Вкус декаданса

Ко второму туру вокруг наших номеров и за кулисами сцены всегда вилось множество девушек. Их в основном интересовали Плант и Пейдж, но многие не были столь разборчивыми. И группа делегировала мне полномочия в организации ночных развлечений, и с девчонками было меньше всего проблем.

Уже в этом раннем периоде истории Led Zeppelin я увидел зарождение определённых пристрастий в отдыхе, которые будут преобладать в течение всей жизнедеятельности группы. Рядом с нами всегда находились девушки, с которыми мы тусовались, иногда заходя слишком далеко. А бутылки с алкоголем никогда не кончались. Они помогали справиться со стрессом гастролей и с давлением звукозаписывающей компании, висевшим над нами. И мы переусердствовали. Алкоголь, а позднее наркотики, в конце концов дали о себе знать. И в 1969-ом сигналы будущих бедствий появились на горизонте.

Когда речь заходила о девушках, Джимми говорил: «Чем моложе, тем лучше». Больше остальных его возбуждали девчонки, чьи лица казались детскими и невинными, а тела ещё не сформировались. Но он был не единственным, кто любил помоложе. Наверно, это был признак нашей незрелости, но ведь нам было всего двадцать-двадцать один, поэтому четырнадцати-пятнадцатилетние не казались чем-то безумным, по крайне мере в то время. Что касается женатых членов группы, большинство из них закрывали глаза на то, что в Англии их ждут супруги. Если у них и возникали приступы вины, я этого никогда не видел.

— Я мечтаю, — откровенничал Пейдж, — найти молоденькую, похожую на Джони Митчелл девушку… тоненькую, угловатую, с длинными светлыми волосами и с голосом, который убаюкивает тебя.

Я

искал во все глаза, но так и не смог найти что-нибудь похожее. Я даже думаю, что ему никто не понравится, кроме самой Джони Митчелл.

— Ричард, я скажу тебе, что я хотел бы видеть, — сказал Джимми. — Чтобы Джони Митчелл сидела на краешке кровати, играла на гитаре и пела для меня.

Дальше он не углублялся, но уверен, что он хотел от Джони нечто большее, чем игра на гитаре.

Нередко я прогуливался по холлу отелей, где собирались молодые девушки, и приглашал их в наши номера. Led Zeppelin и другие рок-группы часто обвиняли в использовании девчонок, и я считаю — беспочвенно. Мы редко охотились за ними, они сами предлагали себя. Мы никогда не заставляли делать их что-либо, чего они не хотели. Они хотели поразвлечься, и мы тоже. Об особой эмоциональной вовлечённости говорить не приходится. Как сказала мне одна блондинка из Бостона:

— Я всего лишь хочу отлично провести время. И если вы парни тоже этого хотите, я к вашим услугам.

Она носила униформу чирлидера.

Некоторые девушки следовали за нами со времён Yardbirds. Они были фанатками Джимми и не предавали его. У них там даже образовалась своеобразная иерархия: все стремились попасть в основную команду, а не сидеть на скамейке запасных. Некоторые весьма ревновали, когда Джимми не уделял им достаточного внимания. И друг с другом они обходились недружелюбно (Джимми всегда относился ко мне, как к леди, что не скажешь про тебя!). Периодически их перебранки перерастали в свару с тасканием за волосы и выцарапыванием глаз.

Девчонки и бухло следовали всегда рядом. Но иногда было достаточно ликёра. Изредка нам приходилось играть по два концерта за день, в 10 вечера и в полночь. Во время перерыва между концертами, мы открывали шампанское, иногда сразу несколько бутылок.

Бухло успокаивает мои нервы, — говорил Бонзо. — Я чувствую себя лучше, когда немного выпью.

На самом деле, бывало, что и много.

После второго шоу в Канзас Сити в клубе к югу от Миссури, я вёз музыкантов в отель Мюельбах, одну из лучших гостиниц города. Мы зашли в бар отеля и, промочив горло — скотч, шампанское, джин с тоником — Джон Пол, Роберт и Джимми — сели в лифт и поехали к себе. Мы с Бонзо решили, что время для выпивки не закончилось и составили бармену компанию.

Мы так надрались, что я не был уверен, что мы найдём дорогу в номера. Но мы решились и поплелись по холлу как пара алкашей — мы ими и были. Бонзо не держался на ногах, свалился в огромное кресло, и замер.

— Иди без меня, Коул, — промычал он мне. — Мне и здесь хорошо. Со мной всё нормально.

Я был не в состоянии спорить. Мне хотелось спать. В номере я принял пару таблеток снотворного и завалился на боковую, намереваясь мирно вздремнуть до утра. Но у Бонзо были другие планы. В три утра зазвонил телефон.