Лестница в небеса: Led Zeppelin без цензуры
Шрифт:
— Круто! — воскликнул Бонзо, когда раздался шум из спальни. Он так сильно прижал наушники к ушам, что мне показалось, что они сейчас сольются с черепом. — Они занимаются любовью! Что сейчас будет!
По мере того, как вздохи становились всё серьёзнее, Бонзо включил магнитофон. Он покрутил ручки и подключил микрофон к звуковой аппаратуре. В течение следующих тридцати минут весь дом — за исключением комнаты Стива и его подружки, исполнявших акробатические этюды — наполнился громким, реалистичным репортажем из спальни.
Страсти в спальне накалялись, равно как и веселье в остальном доме.
—
Утром Стив стал мишенью самых безжалостных насмешек — Стив, эта девчонка может стонать! — хотя, он так и не понял, как мы смогли подслушать их игры.
Джимми старался не расслабляться во время звукозаписывающих сессий и требовал этого от других. Он настаивал, чтобы расходы не завышались, и подход к записи был столь же серьёзным, как у хирурга, готовящегося к операции на мозге. В этот раз никто не торопился, как во время записи первого альбома в 1968-м, который был записан со сверхзвуковой скоростью. Однако, апатии ни у кого не возникло. Джимми требовал, чтобы конечный продукт был завершён с точностью до десятых долей.
По этой причине мы переехали в студию Olympic. В студии Zeppelin сделались более собранными. В «The Crunge» Джимми и Джон Пол пошли вслед за Бонзо и получился фанк в стиле Джеймса Брауна, Джимми для него добавил блюзовый рифф, которому не мог найти применение семь лет — наконец для него нашлось подобающее место. Для «The Song Remains the Same» Роберт набросал стихи на листке бумаги во время творческого порыва, причиной которого стало его собственное видение общего знаменателя для людей и вещей. Джимми же неделями вырисовывал богатые текстуры песни, изначально он намеревался сделать инструментальный номер, и только потом соединил с текстом Роберта.
Пока группа сидела взаперти в студии, мы с Питером начали серьёзно обсуждать возможность привлечь пиарщика, чтобы как-то наладить отношения с прессой, которая до сих пор относилась к группе, как к бубонной чуме. Еще во время полета из Австралии Джимми и Роберт впервые затронули эту тему, понимая, что опытный специалист мог бы протянуть оливковую ветвь в направлении прессы в надежде улучшить ситуацию.
— Если ты ищешь кого-то, кто мог бы связаться с прессой, апеллирующей к молодёжной аудитории, попробуй Би. Пи. «Бип» Фэллона, — посоветовал я Питеру. — Он хорошо поработал над освещением в СМИ группы T. Rex. Он знает, что делает.
Питер послушал меня. Пока группа записывалась, он взял инициативу на себя и нанял Фэллона, который проработал с нами около года. Бип был маленьким парнем, который не был похож на того, кто мог бы разводить дела с прессой. Но из своего офиса в Лондоне он мог легко открывать двери, особенно английской прессы, и даже расположил тех авторов, которые при упоминании имени Led Zeppelin не скрывали зевоты.
Бип, правда, действовал на нервы своей чрезмерной энергичностью и косноязычностью, но когда пошла позитивная пресса, все согласились, что хлеб свой он ест не зря.
Когда группа вышла из студии, приготовления к американскому туру были завершены. Они очень интенсивно проработали всю весну и времени не передышку не оставалось. Парни даже толком не думали о предстоящих концертах — что им играть вообще, какие новые песни показать публике,
Часть 16
31. Рискованный бизнес
Для летнего тура 1972 года мы с Питером наняли самолёт Falcon. Расписание было очень плотное и безумное — тридцать четыре концерта за месяц. Я чувствовал, что частный самолёт — это лучший выбор. И первым вылетел в США, чтобы арендовать девятиместный агрегат, и договорился о льготной цене для нас. Вероятно, я слишком много слушал телефонных разговоров Питера с промоутерами, в которых он жёстко договаривался о выгодных для нас условиях. И с представителем авиакомпании я гнул свою линию о более низкой цене. Он вытащил бутылку джина, и мы стали оговаривать детали сделки. Через полтора часа обсуждений — и пития — он уже готов был согласиться на что угодно.
— Я не знаком с вашей музыкой, — сказал он. — Но мы почтём за честь предоставить наш самолёт.
По моему настоянию он дал нам бесплатно четыре тысячи миль, скинул пять тысяч долларов с аренды, хотя за эту цену нам не полагалась стюардесса.
— Отлично, — ответил я. — Пусть будет дополнительное место для нас.
Перед началом гастролей я также много времени посвятил организации безопасности Led Zeppelin.
Угрозы смерти членам группы вошли в обыденность, но привыкнуть к ним было трудно. Иногда мне казалось, что группа на сцене представляла собой лёгкую мишень, если бы какой-нибудь чудик решил пристрелить одного из них, ему это не составило бы труда. Едва услышав хлопок — это мог лопнуть шарик — я съёживался и быстро смотрел на музыкантов, целы ли они. Без сомнения, работа становилась более нервной.
И я искал способы снять напряжение. По приглашению музыкантов я играл на конгах в «Whole Lotta Love», что очень освежало, хотя бы и на несколько минут.
В Мэдисон Сквер Гарден, как раз перед моим выходом на сцену, Джерри Гринберг, вице-президент Atlantic и бывший барабанщик по совместительству, признался мне, как страстно желает сыграть вместе с цеппелинами в этой песне.
— Ладно, — ответил я. — Хочешь сыграть с ними, заплати сто долларов. Я дам тебе палочки и, вперёд!
Джерри не надо было второй раз упрашивать.
— Договорились! — он вышел на сцену во время «Whole Lotta Love», а я прибегнул к другому из немногих известных мне способов расслабиться — понюхать кокаин.
Те концерты в Мэдисоне стали одними из немногих, когда поклонники действительно являли собой угрозу группе. На первом из двух наэлектризованных концертов две дюжины фанатов, явно разгорячённых, прорывались к сцене, а затем повисли на ограждении. Наши телохранители поспешили к ним, чтобы либо их оттащить подальше, либо вырубить хорошим ударом. Люди, сидящие на своих местах, начали паниковать, в то время как хаос у сцены разрастался. Они тоже стали подтягиваться к середине сцены, словно там была спокойная гавань. Телохранителей оттеснили, и дюжина фэнов залезла на сцену. Они не были настроены враждебно, но из-за тяжести, угол сцены начал проседать.