Летай, чтобы выжить
Шрифт:
На лице у паучихи не было кожи, словно она сгорела или кто-то содрал ее. Вместо кожи были только окровавленные мышцы. Острые челюсти чудовищно выпирали вперед и в стороны, на месте носа зияли дыры, а на верхней части этой уродливой головы находились восемь красных глаз.
Пока остальные боялись и дрожали, мой страх съедал разрастающийся бинт. Именно поэтому я нашел в себе силы спросить:
— Там, внизу, есть другие люди?
— Ты рассчитываешь на мою откровенность, человечек? Забудь. Ни один птенец Матери
Она уже дала мне пищу для размышлений, но я не отставал. Мой скучающий голос разнесся по пещере:
— Как я понимаю, живыми ты нас не отпустишь. Ну так хотя бы расскажи, кто нас убьет.
— Можешь называть меня Пещерной вдовой, малыш.
— Ненавижу пауков, — пробормотал Макс дрожащим голосом. — Но больше всего я ненавижу пауков, которые хотят меня убить и сожрать.
Я усмехнулся.
— Расслабьтесь. Мы можем победить.
Особенно если в теле гигантской паучихи течет кровь.
Пещерная вдова с интересом слушала наш разговор, вытягивая огромными руками из-под своего пуза тонкие нити паучьего шелка. Ее уродливые пальцы мелькали очень быстро — паучиха плела что-то из паутины.
— Оу, ты так считаешь? — ядовито спросил Макс. — И каким же образом?
— Мне тоже интересно, малыш, — мертвым голосом прошелестела паучиха.
Обе мои руки уже оплел бинт, и оба края продолжали расползаться по моей груди и спине. Когда я перестал сдерживать его, он разматывался очень быстро.
Я никогда еще не давал бинту столько воли — я думал, что готов к той бездне безразличия, которая меня ждала, но я не был готов.
Окружающее казалось скучным и неважным. Все, чего я хотел — лечь и уснуть навечно, чтобы меня не беспокоил никто из этих неважных существ, но я заставлял себя разговаривать с ними и не проваливался в омут покоя. Я едва балансировал на краю, обещая себе, что обязательно провалюсь в анабиоз, как только разберусь с этой назойливой громадой.
— Просто ударим посильнее, — медленно сказал я.
К тому времени Клева преобразилась уже наполовину, и умудрилась провернуть это незаметно. Я прятал свои руки за спиной, так что мое преображение тоже прошло для паучихи незамеченным.
— Ты можешь попробовать, — поощряюще кивнула паучиха и развернула широкую сеть, которую все время сплетала паучьими лапками. — Я люблю поиграть с едой.
— Любила поиграть с едой — и проиграла! — вдруг истерически расхохотался Макс.
Паучиха громко зашипела и швырнула на нас сеть.
Клева вышла из-за спины Макса. Над головой девушки вырастали пламенные рога, а из ладони вырвался поток огня, испепеливший паутину в воздухе.
Пришла пора получить еще один облик.
Глава 24
За первой сетью летели еще две, и сжечь их девушка уже не успевала.
Я
Неподалеку верещал запутанный в паутину Макс, но я не стремился его освобождать. Во мне теперь будто бы жили две личности. Новый-я, личность с отсутствующими эмоциями, говорил, что толстяк неважен и бесполезен, а старый-я не спешил к Максу потому, что паучиха явно хочет схватить нас живыми, и пока Макс обездвижен, он в безопасности.
Чем больше облик захватывал контроль надо мной, чем больше он оплетал мое тело, тем быстрее я двигался, тем сильнее становился. Когда я добрался до паучихи, я чувствовал, что могу голыми руками остановить движущийся поезд. Ну, или хотя бы выдернуть костыли, сместить рельсы и пустить состав под откос.
От моего удара паучиха отлетела к стене пещеры, но на этом мои успехи окончились. Пещерная Вдова расхохоталась и взбежала по вертикальной поверхности на высоту шести метров, куда я точно не мог допрыгнуть.
От руки Клевы потянулась пара огненных росчерков, но паучиха отбила их в сторону голой рукой.
Клева зарычала от ярости и скомандовала:
— Задержи ее!
В когтистых ладонях девушки зародился ослепительно белый шарик. Огонь слетал с ее пальцев и сплетался во что-то гораздо более сильное, чем ее обычный файербол. Шар разрастался — сперва до теннисного, а потом и до футбольного. Лежащий рядом с девушкой Макс, опутанный паутиной, заорал, будто его жгли углями.
И вот, когда Клева собралась выпустить накопленный в руках огонь, паучиха скользнула по стене к потолку и просто исчезла среди сгустившихся теней.
Казалось, окружающий мрак помогает Вдове. Более того — кристаллы на стенах сияли все тусклее, будто их окутывала тьма, пока огоньки не потухли и мы втроем не очутились посреди темного пространства, освещенного только огнем Клевы.
Девушка наконец выпустила шар огня вверх: тот, словно спущенная стрела, за секунду достиг потолка, взорвался ярким светом, и…
И потолок был пуст. Огонь лизнул свод пещеры, затрещал лопнувший от перепад температуры камень, вниз полетели мелкие осколки.
Паучиха пришла к нам со стороны Макса — товарищ орал и рыдал, пока Вдова закутывала его в кокон. Клева уже разожгла на ладони новое пламя, и только благодаря ей я сумел увидеть происходящее.
— Спасите меня! Кин, пожалуйста!..
Я бросился к паучихе. Та попыталась сбежать с коконом, но я был быстрее — разорвал нить, за которую она тащила Макса, и Вдова сразу сбежала, не пытаясь вернуть кокон. Сражаться со мной в ближнем бою паучиха теперь опасалась.
Я сорвал с Макса плотную паутину, и бросил на камень и пепел — сейчас мы стояли на месте, где убили прошлого паука.