Летай, чтобы выжить
Шрифт:
Толстяк сидел и размазывал слезы, пытаясь убрать с лица паутину.
— Не время, — холодно сказал я, и взял его за плечо. Из темноты в меня прилетела сеть, но я разорвал ее, как обычную паутину.
— Подожди, подожди… — Зашарил руками Макс по пеплу. — Сейчас… Нашел!
Толстяк приложил к своей руке кусок хитина, и охнул, когда облик начал быстро разрастаться, заковывая руку в блестящий доспех.
— Идем, — потащил я его к кругу света, где стояла Клева.
Девушка выглядела растерянной и бестолку пускала в разные стороны маленькие пламенные шары. Похоже,
За минуту Макс стал вполовину выше. Его руки стали тоньше и гораздо длиннее, голова наоборот — вдавилась в туловище, будто его шея внезапно исчезла. Глаз у парня не прибавилось, как и рук, но пальцы на каждой ладони срослись, превратившись в острый коготь. Однако характер приятеля остался таким же трусливым.
— Смотрите по сторонам, — равнодушно предупредил я. — Будьте бдительны. Она может и обязательно попытается атаковать сзади.
— Легко тебе говорить! — зашипел Макс изменившимся голосом. — Тебя она даже тронуть не решается, а я ее даже заметить не успею! Господи, обещаю, если выберусь отсюда, никогда больше не буду смотреть фильмы ужасов… И никому другому не позволю…
Угловатая трехметровая фигура Макса дрожала от страха.
Очередная атака пришлась с потолка. В нас полетели десятки сетей, а потом сверху рухнула паучиха.
Свои сети я разорвал, Клева сожгла, а Макс перехватил и мастерски отправил в сторону. А потом — сбежал в темноту, оставив нас вдвоем.
Наверное, это лучшее, что мог сделать этот бесполезный человек.
На этот раз паучиха взялась за нас всерьез. Тени на стенах ожили, соскользнули со светящихся кристаллов и атаковали Клеву, гася огонь, разгоревшийся в ее ладонях. Меня паучиха теперь не избегала, но и я не мог нанести ей серьезного урона — от моих ударов хитин трещал, а паучиха летала по пещере, как мячик, но пробить ее броню я не мог.
— Помоги! — стонала на земле спутанная тенями Клева, но мои пальцы проходили сквозь теневые путы.
— Я буду пить тебя долго, — пообещала паучиха, стоявшая в десятке шагов.
Мне она почему-то не могла сделать ничего. Правда, и я не мог разрушить ее броню.
Пат.
А потом на потолке что-то зашуршало, и спустя секунду Макс упал прямо на паучиху, зажав между когтей остатки моего кинжала.
Вдова рухнула под весом Макса, заверещала. Кинжал не убил ее, но вонзился в головогрудь и застрял в хитине.
Толстяк отлетел в сторону. А я рванулся вперед, со всей скоростью, которую мог выдать. Добежал до верещащей Вдовы, взлетел на нее и выдернул кинжал, вонзившийся лишь на пару сантиметров. Но для меня это было неважно. Главное — есть рана, пусть из нее по-прежнему сочится слизь.
Я подцепил оба края раны кончиками пальцев, и потянул в стороны. Паучиха заорала, как сумасшедшая. Хитин заскрипел, а от раны пошли трещины по всей головогруди Кошмара.
Монстр попытался было скинуть меня, но я держался и разрывал ее на части. В разные стороны полетели куски хитина, а потом я вбил в рану кулак. И еще раз. И еще, нащупавая там все, за что можно ухватиться, и вырывая это. Третьего удара не
Паучиха билась в агонии, а потом затихла и так же разлетелась на хлопья пепла. Единственное, что осталось от нее — горящий красным глаз, теплый и твердый, как теплый камень.
Я подобрал трофей и засунул в рюкзак. По праву первого удара.
Возвращаться к человеческому восприятию было трудно — хотелось покоя и сна, а вместо этого я шел в мир, наполненный ненужными эмоциями, тревогами и волнениями. Бинт нехотя становился меньше, и в конце концов я передвинул его край на повязку.
— Ты в порядке? — спросил я Клеву.
Девушка выглядела неважно. Сотканные из пламени рога исчезли, чешуя была матово-черной. Когда она отменила облик и сняла с пальца перстень, я разглядел глубокие трещины, идущие по металлу.
— Черт… она… она украла мой огонь, — потерянно сказала Клева.
Я помог ей подняться. Девушка замерла, будто не понимая, что нам делать дальше.
К нам подошел Макс. Приятель не отменил свое превращение, и находиться рядом с трехметровым паукочеловеком было малость неуютно.
— Говорят, что с помощью одного облика можно сделать другой облик сильнее, — сказал я. — Может, если ты скормишь своему демоническому облику кусок хитина от паука, твой облик восстановится? Но я не знаю, как это делать, я просто слышал о таком.
— Хорошо, я проверю, — так же потерянно произнесла Клева. Повреждение облика определенно ударило и по ней. — Макс, будь добр, отдай мне облик. Макс?
Макс молчал не меньше пяти секунд, а потом — спохватился и запустил обратное превращение.
— Конечно… Разумеется, да. Держи, — протянул он кусок хитина. Девушка сразу убрала его в сумочку на поясе.
— Предлагаю уйти отсюда как можно скорее, чтобы не наткнуться на других монстров, против которых мы сейчас не в состоянии сражаться, — сказала Клева, и мы были с ней всецело согласны.
Я вызвался проверить открытый тоннель. Если бы в нем была опасность, я бы постарался тихо вернуться.
Ход разветвлялся: один из отнорков шел вверх под значительным углом, и я даже видел тусклый свет, похожий на лунный. А второй отнорок вел вниз. Если от первого пахло свежестью и чистым воздухом, то второй пах разложением, был сухим и душным.
Я вернулся к товарищам и рассказал об увиденном. Мы вместе добрались до поверхности, я оглядел окрестности, убедился, что им ничего не угрожает, и отсюда можно дойти до причалов, и сказал:
— Ну что, на этом пока и разойдемся.
— Ты разве не пойдешь с нами?
— Ты не устал, Кин?
Я покачал головой. Мне нужно было хотя бы краем глаза осмотреть второй тоннель. Паучиха стремилась утащить нас, живых, в свое логово. Что, если там уже десяток-другой коконов с людьми? Или хотя бы один, но с обликом или атакующим артефактом внутри?
От любого противника, который встретился нам в этих пещерах, я легко мог сбежать, и вряд ли столкнусь с противником, который будет в разы быстрее. К тому же выход совсем рядом, и если я наткнусь на монстра, с которым не справлюсь, именно сюда и сбегу.