Летающие киты Исмаэля(сборник)

Фармер Филип Хосе

Когда свеча немного обгорает, я нюхаю дым, а затем, в соответствии с древним ритуалом, я съедаю ее. Таким образом я вкушаю божественное, соединяюсь с Богом, возрождаю в себе божественное начало.

Когда–нибудь, возможно этой Ночью, я умру. Мою плоть отделят от костей, а кости положат в раствор. Затем их смешают с воском и сделают свечу. И я буду сожжен, как жертва моего народа, моей матери. Дым свечи будет выходить из замка и распространяться в Ночи. Я буду не только сожжен, но и съеден Богом, который придет после меня. Но только если это будет Месс.

Алгул не ест Месса, и Месс не ест Алгула. Зло жаждет зла, а добро жаждет добра.

Кармода ухмыльнулся:

— Неужели ты веришь во всю эту галиматью?

— Я это знаю.

— Примитивная религия. И ты, цивилизованное существо, крутишь мозги своим поклонникам, тупым, ограниченным идиотам?

— Ты не прав! Если бы я был на Земле, то твои обвинения были бы справедливы. Но ты далеко прошел через эту Ночь — дурной знак для меня — и должен знать, что здесь возможно все.

— Я уверен, что все, происходящее здесь, может быть объяснено физическими законами, пока еще неизвестными людям. Но это меня не касается. Я скажу тебе одно, готовься к смерти…

Месс улыбнулся:

— Каждого ждет смерть.

— Я имею в виду — сейчас! — крикнул Кармода.

— Я живу уже 763 года. Я устал, а усталый Месс не нужен людям. Да и матери не нужен усталый сын. И поэтому я умру. Умру этой Ночью, вне зависимости от того, кто победит — добро или зло. Я готов. Если орудие моей смерти не ты, то будет другое.

Кармода крикнул:

— Я ничье орудие! Я делаю то, что хочу, привожу в действие только свои планы! Только свои, слышишь?

Месс снова рассмеялся:

— Слышу, слышу! Ты пытаешься привести себя в бешенство, чтобы легче было убить меня?

Кармода нажал спусковой крючок. Месс и кресло, в котором он сидел, поползли назад от столкновения с потоком пуль. Кровь брызгала фонтанами, плоть разлеталась во все стороны, голова развалилась на части. Руки в бессильном жесте взметнулись вверх, а затем упали, ноги дергались в конвульсиях… Затем Месс вместе с креслом рухнул на пол.

Кармода прекратил стрельбу только тогда, когда опустела обойма. Он посветил себе фонариком и сменил обойму.

Сердце его бешено стучало, руки дрожали. Это была кульминация его карьеры. Его шедевр. Ему нравилось думать о себе, как о художнике, великом мастере преступлений. Может, даже величайшем. Иногда он насмехался над самим собой. Но он слишком часто думал об этом и, вероятно, верил в это. Если в этом деле существуют художники, значит, он один из них. Теперь уже никто не будет отрицать его славу, никто не обойдет его. Кому еще так повезет, кому посчастливится убить Бога?

Однако ему стало грустно. Что делать теперь, когда он достиг вершины?

Он начал размышлять. В громадной Вселенной наверняка есть что–нибудь более трудное, и оно ждет его. Нужно выбираться из этой ситуации и начинать новое дело — более сложное, опасное и… почетное.

Пока что он не мог считать это своим успехом. Ведь он еще не выбрался отсюда. Истинный шедевр только тогда шедевр, когда он проработан и закончен до мелочей. Нельзя

допустить, чтобы его схватили. Он не мотылек, чтобы сгореть в пламени великолепного действа, которое сам зажег.

Кармода достал маленькую плоскую коробочку. Открыв ее, он полил тело Бога жидкостью. Увидев, что жидкость смочила всего Месса, он отошел, достал вторую коробочку, скинул плащ, закутал лицо и нажал на кнопку. Из сопла вырвалась струя жидкости. Тело Месса вспыхнуло. Дым и запах горелого мяса распространились по комнате.

Кармода засмеялся. Карренцы теперь никогда не смогут сделать свечу из своего бога. Смесь жидкостей будет окисляться до тех пор, пока тело бога не превратиться в пепел.

Но еще оставалась наполовину съеденная свеча из тела Бога, которую Месс выронил, когда пуля ударилась в него. Кармода поднял ее. Сначала он хотел ее выбросить, потом ухмыльнулся и начал ее есть. Свеча имела горьковатый привкус, но есть ее было можно. Он улыбнулся при мысли, что съедение свечи — уникальное событие. Убийство Бога имеет всего лишь историческую важность. Предыдущих Мессов тоже убивали, хотя и не земляне. Но насколько он знал, еще никто, кроме сыновей Боситы, не ел божественных свечей.

Пока он ел, он осматривал комнату, ища выход. За ногами Боситы Кармода заметил дыру в стене. Почему–то раньше он не видел ее. Дыра была высотой в его рост и очень узкая. Если он пролезет в нее, то наверняка выйдет в какой–нибудь, коридор, ведущий из замка.

Подойдя к щели, он понял, что теперь ему придется платить за невоздержание в пище. Его живот был слишком велик для этой дыры. Джон попытался протиснуться, он почувствовал себя толстой пробкой в узком горлышке бутылки. Он дергался и ругался, не понимая, как же сюда пролезают остальные. Затем ему пришло в голову, что сюда мало кто пролезает. А значит, это вовсе не дверь. Зачем же устроена эта щель?

Ловушка!

Он с великим трудом освободился и отскочил от щели. Обернувшись, он увидел, что арка, которая, казалось, была сделана из камня, как и стены, начала медленно закрываться.

Значит, по крайней мере часть стены была сделана из псевдоселикона, но от этого ему стало не легче. Он не знал, как выбраться из Замка.

Где–то позади раздались голоса. Кричали и женщины и мужчины. Он резко повернулся и увидел, что дверь, через которую он вошел и которая закрылась за ним, теперь была распахнута. Через нее входили карренцы. Те, что вошли первыми, в ужасе смотрели на охваченное пламенем тело Бога.

Джон Кармода вскрикнул и бросился к ним сквозь дым. Его пытались остановить, но он начал стрелять. Карренцы расступались перед ним или бежали обратно в пурпурный туман.

Кармода бежал за ними. Он кашлял, глаза его щипало, из них текли слезы. Но он бежал, пока не оказался на улице и его легкие наконец очистились от едкого дыма. Теперь он перешел на легкий шаг. Через четверть мили он остановился. Что–то лежало перед ним. Это было что–то твердое, застывшее, по форме напоминавшее человека. Кармода решил осмотреть его.