Летающие киты Исмаэля(сборник)
Шрифт:
— Заткнись! — рявкнула Дина. — Та девушка в высшей степени чистая и интеллигентная. Она смотрела на Старика почти как на обезьяну.
— А разве это не так? — усмехнулась Гамми и подошла к древнему холодильнику. Вытащив из него литровую банку пива она ловко открыла крышку и опрокинула содержимое в рот.
Она приканчивала уже шестую по счету банку, а Старик все еще не возвращался домой. Рыба остыла и покрылась жиром. В небе взошла полная июльская луна. Дина, подобно тощей нервной кошке на дворовом заборе, как часовой охраняла утлую хибару. Гамми сидела на скамейке, сколоченной
Резкие выхлопы и урчание превратились в подлинный рев. Раздалось неожиданное могучее хрипение, подобное кашлю старого проржавевшего робота, страдающего двусторонним воспалением своих стальных легких. Затем наступила тишина.
Но ненадолго. Обе женщины застыли как парализованные, со страхом прислушиваясь к голосу, напоминавшему раскаты далекого грома.
— Не обращай внимания, малышка.
Послышался другой голос, мягкий, вялый, нерешительный.
— Где… мы…
Громоподобный голос произнес:
— Дома. В нашем чудном домике, где мы отдыхаем от трудов.
Неистовый кашель заглушил последние слова.
— Это все дым от горящего мусора, малышка. От него любого может стошнить, не так ли? Присмотрись–ка! Дым поднимается к луне как призраки людей, настолько гнусных, что даже их духи несут инфекцию, сидевшую в них. Эй, цыпленочек, ты не представляешь себе, что Старику известны такие ученые слова, как инфекция, а? Вот каким становишься в глазах других, когда живешь на городской свалке. Я слышал это слово много раз от всяких важных шишек, которые снисходили до того, что исследовали эту вонь здесь, чтобы потом разводить вонь в мэрии. Я не такой уж малограмотный. У меня есть телевизор.
Наступила пауза, и обе женщины поняли, что он стал на колени и, отклонив туловище назад, стал смотреть на небо.
— О, моя прелестная, любимая Луна, невеста Старого Приятеля в Небе! Настанет день, настанет день, я клянусь, Старая Подруга и Старый Приятель в Небе, и вы поможете мне найти давно потерянный шлем короля Пэли, который я и мои предки ищут уже пятьдесят тысяч лет. Помогите мне, а Старик Пэли окропит для вас землю свежепролитой кровью девственницы Неправильных, чтобы вы могли лечь на нее, как на красный ковер, или укутаться в новые красные одеяния. И тогда вам не придется морщить свои прекрасные сияющие носы при одном моем виде и сплевывать на меня свое серебристое выделение. Старик обещает это, и это так же верно, как и то, что его здоровая рука сейчас гладит дочь одного из Неправильных, как мне кажется, девственницу. И он привел ее к себе в дом, чтобы мы смогли увидеть, что никакой он не униженный…
— Он совсем рехнулся, — прошептала Гамми.
— Боже мой, он ведет сюда девушку! — сказала Дина. — Девушку!
— Наверное, ту студентку?
— Неужели этот идиот хочет, чтобы его линчевали?
Мужчина снаружи взревел:
— Эй, вы, бабы! Поднимите свои жирные задницы и откройте дверь, пока я ее не вышиб! Дом Старика набит долларами и пивом! Как и подобает
Неожиданно встрепенувшись, Дина открыла дверь.
Из темноты возникло нечто столь приземистое и несуразное, что казалось скорее ожившим пнем, чем человеком. Оно остановилось, и из–под низко надвинутой уродливой шляпы, черной, фетровой, сверкнул стеклянный взгляд. Даже огромная шляпа не смогла скрыть вытянутую и в то же время приплюснутую форму его черепа. Лоб был ненормально низким, над глазами нависали толстые надбровья. Нос был очень длинным и очень широким, он заканчивался выпуклыми ноздрями. Губы у него были тонкими, но выпяченными наружу из–за торчащих вперед челюстей. Подбородка не было вовсе, а голова постепенно переходила в плечи без какого–либо намека на шею. Так, во всяком случае, казалось. Из открытого ворота рубахи рвались наружу целые заросли курчавых ржаво–красных волос.
На плече его, поддерживаемом широкой и узловатой, как ветка кораллов, рукой, восседала стройная фигурка молодой женщины.
Он проковылял в комнату странной походкой на полусогнутых косолапых ногах. Неожиданно он остановился, глубоко втянул в себя воздух и улыбнулся, показав широкие и желтые зубы, предназначенные для того, чтобы кусать.
— Ух, какой хороший запах. Он даже забивает застаревшую вонь от мусора. Гамми! Ты обрызгала себя теми духами, которые я нашел в груде золы на обрыве?
Гамми хихикнула, изображая саму скромность.
— Не будь дурой, Гамми! — резко сказала Дина. — Он пытается подмазаться к тебе, чтобы ты забыла, что он привел домой эту девушку.
Старик Пэли хрипло рассмеялся и опустил посапывающую девушку на армейскую койку. Она неуклюже вытянулась на ней, я ее юбка задралась выше колен. Гамми хихикнула, однако Дина поспешила одернуть юбку и снять толстые очки в роговой оправе.
— Боже! — прошептала она. — Как это случилось? Что ты ей сделал?
Он взял литр пива из холодильника и вцепился в пробку своими широкими, как древние надмогильные камни, зубами и проскрежетал:
— Ничего я ей не делал.
Сорвав пробку, он откинулся назад, поднял высоко бутылку, и в его глотку, булькая и клокоча, полилась янтарная жидкость. Он рыгнул и прорычал:
— Вот я, Старик Пэли, занимаюсь своими делами, пакую связку газет и журналов, которые нашел, и тут подъезжает голубой «форд–седан», модель пятьдесят первого года, а в нем Элкинс, тронутый доктор с игрушечной фабрики. И эта четырехглазая цыпочка, Дороти Сингер. И…
— Да, — подтвердила Дина. — Мы знаем, кто они, но мы не знали, что они поехали за тобой.
— Кто тебя спрашивает? Здесь говорю только я. Они сказали мне, что им нужно, и я уже собирался ответить «нет», но эта бабеночка объяснила, что если я подпишу бумаги и дам согласие на то, чтобы она ездила со мною и даже могла остаться в нашем доме на пару вечеров, а мы будем жить, не обращая на нее никакого внимания, то она заплатит мне пятьдесят долларов. Я сказал «да»! Дружище Старый в Небесах! Это сто пятьдесят литров пива! У меня есть принципы, но их смыло пенящимся потоком пива!