Летающий ботинок
Шрифт:
— Пи! — сказала мышь по фамилии Антошкина.
— Ой! — сказала на это гражданка Крошкина.
— Хрум! — сказала мышь Антошкина про картофельные чипсы.
— Ой! Ой! — осторожно отозвалась гражданка Крошкина.
Осторожно она отозвалась потому, что была в комнате одна и её никто всё равно не слышал. А какой смысл кричать, когда тебя никто не слышит?!
Мышь Антошкина была
— Хрум! Хрум! Хрум!
Чипсы тихо слушали и были благодарны, только их почему-то становилось всё меньше.
Тут домой вернулся гражданин Крошкин. И теперь гражданка Крошкина вскрикнула громко, чтобы он слышал:
— Ой! Ой! Ой! У нас здесь где-то мышка,
Или, возможно, крыска,
Или, возможно, мамонт,
Или, возможно, ёж.
Я жду тебя, Вася,
Я вся извелася,
Я мамонтов очень боюся.
— Не смеши, пожалуйста, ты меня! Ну какие мамонты средь бела дня! — торжественно пропел басом гражданин Крошкин и сел ужинать.
Гражданка Крошкина поставила перед ним бульон и пакет с чипсами. Гражданин Крошкин хотел бросить чипсы в бульон, чтобы научить их плавать брассом, кролем или вольным стилем, но тут заметил, что их воспитанием занимается мышь Антошкина.
— Ой! — закричал гражданин Крошкин. — Ой! Ой! Ой!
В пакете, мне кажется, мышь обитает,
Меня это, Тося, немножко смущает!
Нет, я не намерен питаться мышами,
А также по крышам слоняться с котами! —
грозно пропел гражданин Крошкин оперным басом.
— Ах, боже мой, кто ж тебя гонит на крышу?
Но я ж говорю, что шуршанье я слышу!
Ты лезешь в пакет и находишь там мышу! —
неожиданно в рифму возмутилась гражданка Крошкина.
— Хрум! — сказала мышь Антошкина про супругов Крошкиных и про чипсы. — Хрум! Хрум! Хрум!
— Ой! — сказали супруги Крошкины про мышь. — Ой! Ой! Ой!
— Что же нам с ней делать? — спросил гражданин Крошкин. — Если она будет и дальше так есть, то, конечно, скоро вырастет в мамонта.
— Пусть она кушает на здоровье и вырастает в мамонта, но не в нашей квартире, — заметила гражданка Крошкина. — Предлагаю выпустить её вместе с пакетом из окошка.
— У нас второй этаж, — задумался гражданин Крошкин. — Не высоковато ли? Не отобьёт ли мышка лапки?
— Нет, милый мой, мыши прыгучи, как кошки.
У них по пружинке на каждой ножке, — снова в рифму сказала гражданка Крошкина. — И потом, она ведь полетит не одна, с ней полетят смелые чипсы. Каждый из них похож на маленький картофельный парашютик.
— Это мудро! — согласился гражданин Крошкин. Он двумя пальцами взял пакет и торжественно понёс к окну.
— Хрум! — сказала мышь Антошкина про предстоящий полёт. — Хрум! Хрум! Хрум!
Ветерок подхватил под мышку пакет с мышкой и понёс вниз.
— Ах! — сказали Крошкины про мышь, её полёт и головы прохожих под окном. — Ах! Ах! Ах!
— Фу! — сказали головы прохожих про мышь, её полёт и Крошкиных в окне. — Фу! Фу! Фу!
— Шмыг! — исчезли из окна Крошкины. Они сели пить чай с плавленым сырком «Виола».
— Шмыг! — покинула пакет приземлившаяся мышь Антошкина.
— Ням! — сказал про чипсы пожилой пёсик с облезлым хвостиком. — Ням! Ням! Ням!
— Шварк! — сказала метла дворника про пустой пакет. — Шварк! Шварк! Шварк!
Так всё и закончилось.
БУРЧИЛЛА
С крыши упала шляпа. По правде говоря, я понятия не имею, как эта шляпа попала на эту крышу. А из шляпы вылезла Бурчилла Бормотуньевна де Ворчунэ — самая знаменитая представительница старинного рода ворчунов, бурчунов, зануд и скрипучек!
Она невелика ростом, длинноноса и слегка мохната, на носу у неё очки, а выражение лица очень надменное: Бурчилла хорошо знает, что в вопросах ворчания ей нет равных.
Итак, Бурчилла вылезла из шляпы, встряхнулась, поправила причёску и, цокая высокими каблуками, отправилась в подъезд дома, с крыши которого и упала шляпа. Она подошла к двери квартиры номер девять, по стене, как муха, взобралась на кнопку звонка и нажала. Звонок запел, но, так как на нём сидела Бурчилла, запел не обычным своим чистым голосом, а хрипло и простуженно. Из квартиры вышел хозяин, дядя Сева. Он огляделся, но никого не увидел. Бурчилла ловко запрыгнула дяде Севе на плечо, а потом перебралась за шиворот. И тут на бедного дядю Севу напала странная малоизученная болезнь под названием ворчунизм. Дядя Сева нахмурился, наморщил недовольно нос и стал ругать сына Сашку за невымытые руки, дочку Аньку за несделанные уроки, кошку Мотьку за то, что сидит на дороге, а жену, тётю Римму, за то, что долго болтает по телефону.
Тут-то Бурчилле Бормотуньевне и пришло в голову перебраться в телефонную трубку.
— Алло! Ты меня слышишь? — говорила в телефон тётя Римма. — И тут она входит, представляешь, и заявляет…
— Ш-ш-ш-ш! — зашуршала в трубке Бурчилла. И тёти Риммина подруга на том конце провода ничего не услышала.
— Она купила картошки! — изо всех сил кричала в трубку тетя Римма.
— Ш-ш-ш-ш! — шуршала мадам де Ворчунэ, и подруга опять ничего не слышала.
— Да нет, не морошки, а картошки! Тьфу! Пропади он пропадом, этот неисправный телефон! — И тётя Римма в сердцах бросила трубку, да так сильно, что Бурчилла кубарем выкатилась оттуда. И попала под ноги к мальчику Сашке. Ну и, конечно, мадам де Ворчунэ тут же проникла к нему под рубашку. Мальчик начал громко кашлять.
— Ах, боже мой! — воскликнула тётя Римма. — Я так и знала, что ты заболеешь! Всё оттого, что ты не носишь шарф! Марш полоскать горло!
Сашка поплёлся в ванную. Там Бурчилла выскочила из его рубашки и забралась в водопроводный кран.
— Бр-р-р-пш-ш-у-у-у! — завыл кран.
— Всё ты! — напустилась тётя Римма на дядю Севу. — Трубы воют, а ты ничего не можешь сделать!
Тут Бурчилла Бормотуньевна выбралась из крана и принялась раскачиваться на дверце шкафа. Кошка Мотька так испугалась, что забилась под кровать, тётя Римма стала ругать дядю Севу: мол, в шкафу сломан замок, дверца сама открывается…