Летчицы. Люди в погонах

Потапов Николай

– Вечно ты с выдумками! – обиделась Аня.

– Что кому судьбой намечено, того, видимо, не миновать, – потянулась на койке Вера, укрываясь одеялом.

2

Полк получил задание нанести бомбовый удар по немецкой танковой дивизии, которая перебрасывалась из Крыма для усиления Кубанской группировки. Наша разведка установила точный маршрут движения, хотя дивизия двигалась только ночью.

– Хорошо бы ударить по ним на рассвете, – рассматривая карту, говорил Макаров.

– Это самый лучший вариант.

Больше внезапности, – соглашалась Звягинцева, замполит полка.

– Я думаю, генерал одобрит такое решение. И они не ошиблись. Комдив поддержал их.

Один за другим выруливали самолеты на старт, уходили в воздух.

Экипажи Басовой и Голубкиной в общем вылете полка не участвовали. Они получили другие задания.

Подозвав Надю и Веру к столу, Макаров развернул карту.

– Взлетаете вы, товарищ Басова, вслед за группой. После линии фронта идете вот в этот квадрат, – указал он карандашом на карте. – Надо разведать и сфотографировать все, что там сосредоточил противник. При возвращении пройдете через район, где будут действовать наши самолеты, и сфотографируйте результат удара полка по танковой дивизии. Все ясно?

Надя подобралась, подтянулась.

– Все ясно, товарищ майор.

– Разведданные срочно нужны командованию армии, – добавил он.

– Задание будет выполнено, – заверила она.

– Верю… – мягко и как-то сочувственно произнес Макаров.

Ему нравилась эта кареглазая бойкая летчица, не раз удивлявшая его своей смелостью, решительностью, тактической грамотностью при выполнении полетных заданий.

Он хотел их отпустить, но что-то вспомнил, торопливо проговорил:

– Соседкий полк тоже прошу не тревожить.

Надя вскинула на него удивленные глаза, лицо ее зарделось.

– Товарищ майор, о чем вы?

– Знаешь, знаешь, о чем я говорю. Еще раз доложат – накажу.

Взяв свое снаряжение, они заспешили к самолету.

«Все-таки сообщили!» – возмущалась по дороге Надя.

Возвращаясь однажды с боевого задания, Надя решила пройти над аэродромом соседнего полка, в котором служил Костенко, и на виду летчиков выполнить полет на малой высоте. Надя знала, что некоторые из них немного задавались, к летчицам относились с высокомерием. Аэродром их находился рядом, времени требовалось немного, и она повела туда свою «пешку».

Снизившись до десяти метров, Надя прошла вдоль стоянки, видела, как разбегались и прятались в укрытия люди, приняв их ПЕ-2 за самолет противника, а потом сделала крутую горку, положила «пешечку» с крыла на крыло, послав на землю «воздушный привет». Они запомнили хвостовой номер самолета и по нему определили виновницу вызванной на аэродроме суматохи. Она потом подтрунивала над Костенко, рассказывая ему, как некоторые «храбрецы», завидев ПЕ-2, метались по стоянке, прячась в укрытия. Она уже и забыла об этом случае, а Макаров, оказывается, помнил, хотя почему-то ей не говорил и не упрекал за нарушение летной дисциплины.

Отпустив

Басову, Макаров вызвал экипаж Голубкиной. Перед ним лежала на столе все та же карта.

Указав на обведенный синим карандашом кружок, он сказал:

– Вот здесь находится железнодорожный мост. Видите?

– Вижу, – ответила Ольга, посмотрев на карту.

– Приказано его уничтожить.

– Уничтожим…

– Это нелегко, товарищ Голубкина, – медленно, с растяжкой, произнес Макаров. – Это мост. В него попасть трудно. К тому же его прикрывают зенитки, истребители. Из других полков летали. И не раз… А мост стоит. Через него противник перебрасывает к фронту войска.

Макаров замолчал, постоял, видимо, ждал, что скажет Ольга.

«По интонации голоса можно узнать – робеет человек идти на такое задание или нет», – думал он.

Макаров понимал, насколько сложна и опасна обстановка в том районе, куда они полетят. Длительный полет над местностью, где противник сосредоточивает свои силы и которую он усиленно прикрывает с воздуха, связан с большим риском. К тому же за одиночным самолетом всегда охотятся истребители, так как знают, что это, как правило, разведчик, и, чтобы разведданные не попали в руки противоборствующей стороны, преследуют его до тех пор, пока не собьют.

Макаров в экипаж верил. И все же в глубине души он чувствовал щемящую боль от того, что приходится посылать их на такое трудное задание. Он уже не раз замечал за собой подобное состояние: и жалость, и грусть, и боль, когда девушки уходили в полет, будто он, Макаров, был повинен в том, что им, женщинам, приходится выполнять эту тяжелую работу. И когда однажды с задания не вернулся экипаж, он не находил себе места. Что ни говори, а служить ему в мужском полку, где он был заместителем командира, было гораздо легче. Война все-таки, считал Макаров, не женское дело.

Он тепло посмотрел на Ольгу, опустил глаза. Ольга по-своему поняла и эту длительную паузу, и этот его взгляд, лишь спросила:

– Полетим одни?

– Одни… Больше шансов проскочить незамеченными. А вы что предлагаете?

– Действительно, одним лучше. Я тоже хотела вас об этом просить. – Немного подумав, предложила: – Хорошо бы, конечно, ударить на зорьке. Взлететь ночью, выйти к мосту на рассвете…

– А что? Пожалуй, верно, – одобрительно проговорил Макаров. – Принимается. Готовьтесь.

Макаров ушел на КП, а девушки, развернув карту, стали прокладывать маршрут полета. Они имели уже не один десяток боевых вылетов, но такую задачу получили впервые. Ольга ясно представляла себе трудности, связанные с выполнением этого задания, и обеспокоенно посмотрела на Аню.

– Справимся, штурман?

– Да я теперь, если что, сама вместо бомбы на мост выпрыгну, – заявила Аня, улыбаясь чуть подкрашенными губами.

«И тебя, милая, к косметике потянуло, – отметила про себя Ольга. – Запал все-таки в твою душу лейтенант…» А вслух сказала: