Летчицы. Люди в погонах
Шрифт:
Но вот послышался знакомый рокот мотора. Над лесом показался силуэт «пешки». Самолет, снижаясь, приземлился у выложенного на снегу посадочного знака. Экипаж срочно вызвали на командный пункт.
– Ну все, Аннушка, отлетались, – подавленным голосом проговорила Ольга, – сейчас командир полка вынесет нам с тобой суровый приговор.
– Ты тут ни при чем! Во всем виновата я! – всхлипывала Аня, досадуя на себя за допущенную оплошность.
На КП Ольга подробно, ничего не скрывая, доложила Макарову о выполнении задания.
– Почему
– Мы не могли вернуться, не выполнив боевого задания, – ответила Ольга.
– Вас могли сбить! Одни над целью… Зачем рисковать? – продолжал возмущаться Макаров.
– Нас могли сбить и в группе, товарищ майор. А риск? Что ж, на войне каждый вылет связан с риском.
– Прекратите разговоры! Ишь, храбрые какие… Командир был по-прежнему строг и резок, но Ольга почувствовала, что в его голосе появилась мягкость и доброжелательность. Может быть, поэтому, шагая по кабинету, он старался не смотреть на провинившихся.
Мужество, настойчивость людей в выполнении боевого задания всегда вызывают уважение. И созревшее было у него решение отстранить экипаж от полетов как-то само по себе отпало.
«Это было бы несправедливо», – подумал Макаров, а вслух сказал:
– Будете строго наказаны. Идите, отдыхайте. Шмыгая носом, Аня в сердцах бросила на пол шлемофон, планшет, сквозь слезы заявила:
– Не буду больше летать! Не буду… В оружейники пойду.
Макаров недовольно повел плечами, холодно заметил:
– Успокойтесь. И поднимите планшет, шлемофон. Они ни при чем.
Выйдя наружу, Аня расстроенно проговорила:
– Все, отлеталась! Хватит с меня и этого позора…
– Виноваты и ты, и я, Аннушка, – примирительно сказала Ольга, обнимая ее.
– Ты-то при чем? – отстранилась Аня.
– Я – командир, с меня и спрос за все. И за безопасность полета, и за точность бомбометания, и за жизнь экипажа.
– Не утешай.
– Еще полетаем с тобой, Аннушка. Вытри свои слезы и благодари Макарова, что не отстранил нас от полетов. Это нам наука.
– Да закружилась я, – каялась Аня. – За высотой следи, за скоростью следи, в прицел смотри, цель ищи, команды подавай… А тут еще зенитки начали стрелять…
Ольга скупо улыбнулась:
– На то и штурман в самолете. Сама говорила: штурман – это ум экипажа. Говорила?
Аня чуть поотстала, шла позади Ольги. Перекинутый через плечо планшет раскрылся, оттуда виднелась карта.
– Какой я штурман…
– Дальше пойдет лучше.
– Обидно, из-за меня тебя ругают…
– Придет время, нас похвалят.
– Ты правда веришь в меня?
– Конечно. Иначе бы я с тобой не летала.
– Ну спасибо.
На сердце у Ани потеплело.
Ольга остановилась, подождала Аню, взяла ее под руку, и они пошли вместе.
…Ольга проснулась рано, но вставать не хотелось.
Жили они вчетвером в небольшом
Пурга не затихала всю ночь. Комната, где спали девушки, выстыла, было холодно.
Заложив под голову руки, Ольга вслушивалась в заунывный свист ветра. Думала о доме. И снова перед глазами прошла вся ее короткая жизнь…
Вот она сидит в комнате за столом, готовится к школьным выпускным экзаменам. Вдруг открывается дверь, входит офицер в форме морского летчика.
– Виктор?! – удивленно и радостно произносит она. – Откуда ты? Неожиданно так… В отпуск?
– За тобой, Оля…
– Как за мной?
– Читай… – Виктор дает ей лист бумаги.
– Что это?
– Заявление в загс…
– Да ты рехнулся! У меня экзамены…
– Экзамены невечно. Сдашь – и свадьбу устроим.
– Это невозможно! – горячится она. – И вообще, замуж пока не собираюсь.
Виктор обнимает ее, говорит ласково:
– Увезу силой. Посажу в самолет – и на Северный флот.
Север, Север… Ольга сидит на диване в небольшой комнатушке, вяжет детскую шапочку. Из маленького репродуктора слышится голос диктора: «После тяжелых оборонительных боев под давлением превосходящих сил противника наши части вынуждены были оставить город Псков. В полосе Западного фронта противнику удалось прорвать оборону наших войск и своими танковыми соединениями выйти на северо-западную окраину Витебска…»
В комнату входит возбужденный Виктор, бросает на стол шлемофон.
– Можешь поздравить, голубок. Еще один фашистский транспорт на дно моря отправили.
Ольга нетерпеливо перебивает его:
– Немцы взяли Псков, подошли к Витебску…
Виктор сразу сникает:
– Прут, гады…
– Что же будет дальше, Витя?
– Прут, гады… – монотонно и тоскливо повторяет он. Помолчав, добавляет: – А что, Оля, если тебе уехать к матери?
– Нет, нет… Я останусь здесь, с тобой, – протестует она, вставая с дивана.
– Сама видишь, аэродром и город бомбят. Оставаться тут опасно.
– Нет, Витя. Мы останемся здесь. И не настаивай…
А в августе 1941-го Виктор погиб. Его подбили в море, и он направил горящий самолет в немецкий транспорт… Ольга с сыном вернулась к матери в Саратов.
Как-то раз она шла по знакомой улице. По этой улице Ольга ходила в школу, здесь она встречалась с Виктором, по этой дороге он провожал ее домой. Она знала тут каждый переулок, каждый дом, даже звонки трамваев, казалось, были знакомы. И вдруг она услышала знакомый рокот самолета. Подняв голову, увидела в небе крохотный ПО-2. Глаза ее потеплели, будто встретила старого доброго знакомого. И сразу вспомнился аэроклуб, первые самостоятельные полеты… После занятий в школе они спешили в аэроклуб. Ребята раньше девушек сдали экзамены, приступили к полетам и, конечно, гордились этим, подтрунивали над девушками: