Летим на разведку
Шрифт:
– Дурачье!.. Пехота!.. Свои самолеты по силуэтам знать надо.
– Один здоровенный такой паря стал меня обыскивать.
– Ну...
– Расстегнул молнию и увидел орден Красной Звезды... "Хлопцы, он свой!" - сразу же закричал. И тогда уже солдаты достали перевязочный пакет и стали рану перевязывать...
– Да-а, Петь, аналогичный случай произошел и со мной. Ну да ладно. Чего уж там... Война ведь...
– А Симку нужно похоронить... - говорит Баглай.
– Похоронят Симку солдаты, Петя. А нас повезут в госпиталь...
Майор везет
Я еду и думаю: "Сегодня я второй раз родился". В самом деле: лети я на машине казанского завода, в которой астролюк кабины намного короче, - мне, как говорят, была бы крышка.
Шофер плавно тормозит машину. Подъехали к медсанбату.
– Товарищ майор, скажите вашу фамилию, - прошу я, с трудом выбираясь из машины.
– Майор Иванов.
– Буду помнить. Спасибо за все.
– Поправляйтесь. И чтобы больше нам здесь не встречаться. Лучше уж я буду смотреть на вас, летящих высоко в небе.
– Постараемся, товарищ майор.
Проводив взглядом "эмку", входим в расположение санитарного батальона. В операционной палатке хирург сразу же хватает меня за здоровую руку и возбужденно говорит:
– Браток, дай хоть одну парашютную стропу. Нет шелка, нечем зашивать ребятам раны.
Я хорошо понимаю его. Парашют Сухарева я осматривал. В шелковом куполе два отверстия диаметром по полтора метра. Прогорел в нескольких местах. Знаю, что он непригоден к дальнейшей эксплуатации.
– Берите, - говорю хирургу.
– Превеликое, браток, тебе спасибо. Теперь живем.
Не суждено было этому ПЛ-3М спасти Сухареву жизнь. Но пусть он поможет многим солдатам и офицерам заживить их раны.
Через некоторое время Петро уже лежит на столе. Ему зашивают рану без наркоза. Он морщится, смотрит медсестре в лицо и молчит. Со мной хуже. Хирург (я внимательно смотрю на него) вздыхает и говорит:
– Ложитесь животом на стол и свешивайте руку вниз. Привяжем к ней груз, и она войдет в сустав. Как зовут-то вас?
– Николай. Бондаренко.
– Ну вот, Коля Бондаренко, придется вам потерпеть немного. Не бойтесь...
– Я не боюсь. Раз попал к вам в руки...
– Правильно!
К моей руке привязали ведро с водой, а потом еще и камень, но рука в сустав не вошла. Хирург задумчиво посмотрел на меня и спросил:
– А хотите, я ее под общим наркозом вправлю?
Соглашаюсь - другого выхода нет. Сестры привязали меня веревками к столу. Хирург сказал: "Считайте!" - и мне дают наркоз. Я начал считать, мне стало очень плохо. Захотелось крикнуть: "Не надо!", вырваться, но... в голове зазвенело и я провалился куда-то в бездну...
Очнулся после наркоза. Мое левое плечо туго перевязано. Подвигал подвязанной рукой - не болит. Осматриваю себя. Чувствую, стянута и правая нога. При приземлении
После осмотра там врачи принимают решение отправить нас в авиационный госпиталь Зерноград.
– Доктор, было бы лучше, если бы вы отправили нас в полк. Там и госпиталь есть, - говорю врачу-женщине, вспомнив, что неделей раньше туда положили командира звена Покровского и его штурмана Лакеенкова.
– Ни в коем случае. Даже не говорите об этом, - возмущается врач.
Утро восьмого августа. В госпитале ждут самолет, который должен доставить нас в Зерноград. За прошедшие дни я еще два раза напоминал врачу о нашем полковом госпитале и дважды получал резкий отказ.
Сестра ведет нас к взлетно-посадочной площадке сани, тарных У-2. А вот уже подруливает "кукурузник". Так фронтовики величают этот маленький санитарный самолет.
– Попухли мы с тобой, командир, - говорит Баглай.
Сестра дает летчику документы и властно распоряжается:
– В Зерноград обоих!
– Сколько мне еще рейсов сегодня? - спрашивает летчик.
– Два.
– Нормально.
И тут у меня созрело решение. С врачами и сестрами я не договорился и не договорюсь. А с летчиком, коллегой?.. Улучив момент, делаю строгое лицо, подхожу к пилоту и спрашиваю:
– Ты летчик?
– Да, летчик, - отвечает он и меряет меня взглядом с головы до ног.
– И мы летчики. Вот что: повезешь нас не в Зерноград, а в полк. Понял? Если только ты летчик, - бью по его самолюбию. - Посмотри, разве нас на носилках принесли?
Мой расчет оправдался.
– А где ваш аэродром? - спрашивает он.
– Аэродром Мечетный.
– О, знаю. Полк Валентика... Бывали там не раз.
– Вот и хорошо.
Летчик быстро чертит на карте от Ровеньков до Мечетного линию, отсчитывает курс. Мы садимся в воздушную санитарку и - как хорошо! - летим домой. Но по сравнению с нашей скоростной ласточкой "кукурузник" очень долго преодолевает это стокилометровое расстояние. У меня нет карты, чтобы по ней ориентироваться, а У-2 всю дорогу идет бреющим. Я даже подумал: "Везет в Зерноград, окаянный!" Нет, мы, летчики, - народ покладистый! Вот он, наш аэродром в степи, наша родная Мечетка! Я слышу, как бьется сердце.
Посадка. Выходим с Петром из кабины. Несем свои пожитки. Ребята нас узнают и бегут навстречу. Быстро идут к нам командир полка Валентик и замполит Кантор. На аэродроме находится и служивший ранее в Энгельской школе полковник Дергунов - начальник политотдела дивизии. Вид у меня явно не строевой, но я, как положено, иду к Дергунову с докладом.
– Ладно, ладно, Бондаренко, - машет он рукой. - Я всегда и всем говорю, что лучше летчиков, чем выпускники Энгельской школы, нет. Рассказывай без доклада.