Летнее королевство
Шрифт:
Король Лот подался вперед, всматриваясь в сына. Он нервно облизнул губы, но ничего не сказал. Красивый молодой человек опять улыбнулся. Лорд Гавейн посмотрел ему в глаза, но тут же отвел взгляд. Милорд поднял перед собой рукоять меча, еще раз поклонился, вложил оружие в ножны и пошел вокруг стола, чтобы занять свое место рядом с отцом, справа от Мэлгуна. Руаун повернул налево, и я поспешил за ним, не желая оставаться у всех на виду даже лишнюю секунду.
Слуги сновали возле стола, и я удачно выхватил у одного из них флягу с медом и поспешил наполнить кубки Руауна и Гавейна. Конечно, можно было убраться в дальний конец зала и устроиться там с другими слугами, но этот вариант меня не привлекал. После меда мне удалось схватить блюдо с мясом и
Скоро вопросы у Мэлгуна иссякли, и разговор за высоким столом затих, хотя в остальной части Зала шум не смолкал. В наступившей тишине король Лот внезапно наклонился вперед и спросил лорда Гавейна:
— Как поживает твой брат Агравейн?
Господин повертел в руках кубок с медом и ответил ровным голосом:
— Он тоже в Камланне, и у него все в порядке.
— И что, он там всем доволен?
— Не так чтобы всем, — милорд пожал плечами. — Иногда скучает. Ты же знаешь, он не любит сидеть без дела. Ближе к концу весны милорд Артур, скорее всего, отправит его ловить бандитов по дорогам, вот тогда он точно будет доволен.
— Милорд Артур, значит… — протянул король Лот. Он оперся подбородком на руку и поглядел исподлобья на сына. Глаза короля были жесткими и злыми. — Милорд Артур, — повторил он. — Ты принес этому проклятому полководцу тройную клятву?
— Принес. — Лорд Гавейн аккуратно поставил кубок на стол. — Ради Пендрагона и ради того дела, которому мы оба служим, я живу и готов умереть.
Губы короля Лота скривились, словно от боли.
— И Агравейн тоже приносил клятву?
— Нет. От него этого никто не требовал. — Лорд Гавейн помолчал, а потом добавил: — Но и он будет сражаться до последнего за моего господина короля Артура.
Рука Лота сжалась в кулак, затем расслабилась, и он положил ладонь на стол.
— Главное, что он не клялся. Хорошо. — Он снова пристально посмотрел на сына. Улыбнулся. — А ты изменился с тех пор, как ... покинул Дун Фионн. Говорят, ты чуть ли не лучший воин в Братстве Артура.
Лорд Гавейн улыбнулся в ответ.
— Только если я на коне. Агравейн все еще может поучить меня, как держать копье в пешем строю.
Король Лот засмеялся.
— Ах, ну да! Лошади, конечно! Опять лошади! Это из-за них нам не повезло тогда в битве. Его воины хороши и в пешем строю, но главное — конница! До меня дошло, что ты обычно сражаешься впереди строя…
— Сейчас мир, — спокойно ответил лорд Гавейн. — Никто ни с кем не сражается.
— Но во время сражения ты же впереди? — с какой-то тайной надеждой спросил король Лот. — Вот и хорошо. Эй, давайте-ка споем песню о нашем позоре и славе всадников Верховного Короля! — крикнул он.
Один из бардов Мэлгуна заиграл на арфе и начал петь об одном из сражений Артура. Уверен, эта песня не часто звучала здесь. До конца вечера ничего существенного не произошло.
Пир закончился поздно. Нас отвели в небольшой домик. Мэлгун при этом извинялся и говорил, что в крепости не хватает достойных помещений. В самом деле, Деганнви, похоже, был переполнен, здесь же находились король и королева Оркад со свитой. Наш домик состоял всего из одной комнаты с двумя низкими постелями, но зато здесь было чисто
Лорд Гавейн сел на постель, подперев голову руками и уперев локти в колени. Руаун, после минутного колебания, подошел ко второй постели и начал раздеваться. Поскольку мне, очевидно, предстояло спать на полу, я занялся разбором вещей.
Через некоторое время лорд Гавейн подбросил дров в очаг. Руаун снял кольчугу, аккуратно свернул ее и пристроил меч в головах.
— Дежурить будем? — спросил он.
Милорд покачал головой.
— Смысла нет, — отозвался он. — Нам сейчас не нападения надо опасаться. Ложимся спать и доверимся Господу. Глядишь, утром удастся проснуться.
— Значит, ты считаешь, что опасность есть?
— Еще бы! — лорд Гавейн тоже стал раздеваться. — Мать пыталась убить меня, когда я покидал Дун Фионн.
— Да, я слышал. — Руаун лег, повернулся на живот и посмотрел на друга. — Что это было? Колдовство?
Лорд Гавейн снял верхнюю тунику и кивнул, складывая ее.
— Я как-то не рассчитывал сражаться с демонами. Говорят, это вообще привилегия ангелов. — Он улыбнулся. — А какой из меня ангел? — Он огляделся в поисках, во что бы завернуть кольчугу. Я достал из вьюка и протянул ему специально сшитый чехол. Хозяин кивнул.
— Вернешься в Камланн? — спросил Руаун.
Гавейн застыл, наполовину сняв кольчугу.
— С какой стати?
Руаун пожал плечами.
— Я не стал бы сражаться против отца. Мы, конечно, верны нашему лорду, но пойти против своего клана…
Хозяин, наконец, стащил с себя кольчугу и помотал головой. Мы с Руауном смотрели на него, ожидая более внятного ответа.
— Всё не так, — медленно проговорил рыцарь. — Дело не в том, что моя семья выступает против Артура. Дело в том, на чьей стороне выступает моя семья, и на чьей стороне Артур. Сражаются Тьма и Свет. Артур — воин Света. Я на его стороне. — После долгой паузы он повернулся к Руауну. — Неужто ты не видишь, что это работа моей матери? Мой отец дважды бывал в Британии. Один раз, когда его вызвали на поединок, и второй, когда он возглавил отряд против Артура. Во всех остальных случаях он сидел дома, диктовал письма и выслушивал своих шпионов. Он и сейчас ни за что бы не отправился в Деганнви на встречу с таким записным интриганом, как Мэлгун, если бы мать не настояла. У нее свои идеи. — Он глубоко вздохнул. — Рассуждает она примерно так. Саксы хотят нашу землю. Бритты не хотят. Но саксам не нужна земля ради самой земли. Мать считает, что если Свет в Британии погаснет, то саксы зажгут новый, собственный свет. Но перед этим мать хотела бы увидеть мир, погруженным во мрак, людей, отчаявшихся, а себя отомщенной. Как считаешь, я должен с этим примириться?
Хотя вопрос его был обращен к Руауну, я не удержался и спросил:
— Но зачем ей все это? Кому она собралась мстить?
— Вот и она сначала не знала, но теперь знает. И я знаю. Я вообще знаю ее лучше всех остальных. Мой брат Мордред тоже считает, что понимает ее, но он ошибается. Мать учила меня колдовству. Я сам просил ее об этом. По молодости все мы совершаем глупости. Зато теперь я твердо уверен, что ей движет лишь одно желание: подчинить себе весь мир, а то, что не подчинится, уничтожить! Думаешь, почему я говорю с думнонским акцентом? Так мать же родом из Думнонии, а я долго пробыл с ней. Агравейн, вон, говорит, как будто вчера прибыл из Ирландии!
— Между прочим, у твоего брата такой же акцент, — заметил Руаун. — Очень приятный молодой человек.
Ах, вот оно что! Это, оказывается, брат господина? И как я раньше не понял!
— Бедный Медро! Я не знаю, что у него сейчас на уме. Может, он тоже сбежит от нее, а если не сбежит, она высосет его, как высосала отца. Вот с ней-то нам и предстоит сразиться, Руаун.
Руаун погладил рукоять меча.
— Раз впереди у нас битва, брат, давай спать. Силы нам понадобятся.
— И правда, милорд, — поддержал я воина. — Раз вы говорите, что Мэлгун не станет убивать нас прямо сейчас, давайте-ка спать.