Летний лагерь свингеров
Шрифт:
Я коротко кивнул и стиснул челюсть.
Сьюзан проводила девочек со двора. Как только они оказались на открытом месте, у нее состоялся тихий, искренний разговор с ними. Я не слышал, что она говорила, но мне было все равно.
Как Эми могла написать все это? Я уверен, что Бекки Леонарди помогла ей с письмом, но ее чувства должны были откуда-то исходить. Что случилось с милой, застенчивой девушкой, которую я любил? Стоя во дворе Сьюзен и кипя от ярости, я задавался вопросом, что я чувствовал к Эми. Я мысленно прокручивал все то время, что мы с ней были вместе. Затем я проанализировал
—Пол?—
Я вдруг поднял глаза и почувствовал руку на плече. Когда я повернулся, Сьюзан пристально смотрела на меня.
—Пойдем внутрь,— тихо предложила она.
—На самом деле,— прорычал я, —я просто хочу побыть один.—
Не отвечая мне, она направилась к кухонной двери. В раздражении я последовал за ней. Оказавшись внутри, она закрыла за нами дверь, а затем направилась в гостиную. Вместо того чтобы остановиться, она вошла в холл и повернулась к своей спальне. Я все еще злился, но последовал за ней, главным образом потому, что было ясно, что она этого от меня ждет. Когда мы добрались до ее спальни, она подвинулась к центру кровати, поджала под себя ноги и жестом пригласила меня присоединиться к ней.
—Почему?— Раздраженно спросил я. —Ты ничего не можешь сделать, чтобы исправить положение.—
—Значит, я должна позволить тебе уйти и размышлять в одиночестве?—спросила она. Затем она покачала головой. —Извини, Пол, я не позволю тебе погрязнуть в жалости к себе, а потом заставлю молчать твою семью и друзей.—
—Жалость к себе?!—
—Жалость к себе,— твердо сказала она. —Когда тебя что-то расстраивает, у тебя есть плохая привычка уходить в себя и слишком много думать. Вот видишь. Ты задумался. Ты хандришь. Если бы тебе было четыре года, ты бы закатил истерику и спрятался в своей комнате.—
—Истерику?!—
К моему полному и полному удивлению, она рассмеялась, а ее глаза искрились от смеха.
—Что тут смешного?— Спросил я растерянно, но все же сердито.
—Ты,— просто сказала она, прикрывая рот рукой. —Похоже, ты хочешь что-то сломать.—
—Ну?— Спросил я раздраженно. —А если я это сделаю?—
Она быстро протрезвела, но улыбка не сходила с ее глаз. —Пол, как бы ты ни был силен, тебе нужно держать себя в руках. Если ты этого не сделаешь, ты навредишь себе или кому-то, кого любишь. Если ты это сделаешь, ты никогда себя не простишь.—
Когда ее разумный тон просочился в мой мозг, я попытался успокоиться и сосредоточиться на дыхании. Я начал сознательно расслаблять группы мышц, напрягая их, а затем отпуская расслабляться. Я все еще злился (отчасти на письмо Эми, отчасти на слова Сьюзен), но постепенно начал остывать.
—Не хочешь ли присесть?— Вежливо спросила Сьюзан. Она видела, что я успокаиваюсь, но когда я не ответил, она продолжила, а ее тон был спокойным и ровным. —Пол, я не обращаюсь с тобой как с ребенком, потому что ты не ребенок. Я обращаюсь с тобой как со взрослым, и это иногда означает, что ты должен слышать то, что тебе может не нравиться. Вы умный молодой человек, но ты склонен к чрезмерному анализу, — твердо сказала она. —А когда ты расстроен, ты стараешься замкнуться в себе.—
—И что?—
—Ты понимаешь, что до смерти напугал Джину и Кендалл?— спросила она, смягчая выражение лица. —Они беспокоились о тебе, но были слишком напуганы, чтобы что-то предпринять. Ты хочешь идти по жизни, пугая людей, которые любят тебя больше всего?—
Потрясенный, я быстро покачал головой.
—Хорошо,— кивнула она. —А теперь, не хочешь ли начать все сначала?—
Я тупо посмотрел на нее и почувствовал, что у меня на лбу залегла складка.
—Не хочешь ли присесть?— спросила она.
Я настороженно посмотрел на нее, но она лишь указала на кровать. На автопилоте я, пошатываясь, подошел к ней и сел.
—Вот — успокаивающе сказала она. —Это хорошее начало. Теперь ты хочешь поговорить о письмах?—
При напоминании о словах Эми я сердито покачал головой.
—Помнишь, когда ты впервые приехал в лагерь этим летом?— спросила она риторически. —Ты был сбит с толку из-за Эми и из-за того, что сказать Джине, и ты все время был расстроен.—
Я кивнул, не доверяя себе, чтобы говорить вежливо.
—Помнишь, мы с мамой спрашивали, не хочешь ли ты поговорить об этом? Ты не думал, что мы поймем, помнишь?—
Я слишком хорошо это помнил, поэтому кивнул.
—Ты также помнишь, насколько лучше тебе было, когда ты говорил о том, что тебя беспокоит?—
Я неохотно кивнул.
—Как ты думаешь, сейчас что-то изменилось? — спросила она разумно.
—Да, это совсем другое. —
—И как же оно отличается? —
Это был простой вопрос, но я не мог найти на него ответа.
Она понимающе кивнула. —Это верно, на самом деле это не так уж и отличается. Обстоятельства могут быть разными, но твоя реакция остается неизменной.—
Мое молчание было ей ответом.
—Когда мне было семнадцать,— тихо сказала она, —я уехала в колледж. Я училась в той же школе, что и Кара, в колледже Чарльстона.—
Мои мысли были потрясены внезапным изменением направления разговора, но я не стал ее прерывать.
—Когда я ушла из дома, Грег Кестрел был любовью всей моей жизни, насколько я знала.— Она помолчала, вспоминая, потом улыбнулась. Через мгновение ее улыбка стала печальной. —Я познакомилась с Джеком на первом курсе. Мы были на танцах, и когда он впервые посмотрел на меня, я поняла, что он тот человек, за которого я выйду замуж. Он был кадетом в Цитадели, и он был так красив в своей форме. Он был... чудесен,— сказала она, замирая, как только вспомнила.
Когда я поднял глаза, у нее были слезы на глазах.
Она хмыкнула и продолжила. —В том же году я вернулась домой и должна была сказать Грегу, что влюбилась... в другого. Он... он не очень хорошо это воспринял. Он был очень зол и говорил обидные вещи. Какое-то время я думала, что заслужила то, что он сказал мне, что каким-то образом заслужила его презрение.— Она отвела взгляд и тихо сказала: —Я никогда не говорила Джеку о том, что сказал Грег. Я знала, что он сделает что-то опрометчивое, и не только Грег пострадает, но и мечты Джека о поступлении на флот будут разрушены. — Она пожала плечами. —Поэтому я никогда ему не говорила.—