Летний лагерь свингеров

Сципио Ник

Я рассеянно кивнул, все еще глядя на пару кожаных наручников на меховой подкладке со стальными кольцами и длинными кожаными ремешками, к которым они были привязаны...

— Я думала, ты сможешь надеть на меня наручники и сделать со мной все, что захочешь. — сказала она страстным и очень, очень возбуждающим голосом. Она почувствовала, как мой член набухает внутри нее, и наклонилась ближе. — Тебе бы этого хотелось? —

— Да... —

— Мне тоже. — тихо сказала она.

Я испытывал искушение отказаться от оставшихся

подарков, но моя сила воли все же победила.

— Окей. — сказала Кендалл со смесью разочарования и нетерпения на лице. — следующий? —

Я протянул ей последнюю коробку и улыбнулся тайной, самодовольной улыбкой.

Когда она открыла ее, то ахнула от удивления, реакция, на которую я надеялся.

— Ты сказала, что тебе такое нужно. — сказал я. — В конце концов, ты современная девушка. —

— Но у меня есть настоящий. — сказала она, двигая бедрами.

—Но каждой девушке нужен вибратор. — процитировал я Фелицию. — Кроме того, кто сказал, что нельзя использовать и то, и другое одновременно: настоящий член и вибратор. —

— Понятия не имею... —

— Поверь мне. — перебил я ее. — А теперь позволь мне открыть мой последний подарок – я не знаю, сколько еще смогу выдержать. —

— Это была твоя идея. — сказала она многозначительно, улыбаясь. Наконец, она прижалась ко мне и подарила поцелуй, полный тепла и обещания. Когда она отстранилась, она вдруг стала застенчивой и неуверенной. Потом она протянула мне толстый конверт.

Глава 657

При ближайшем рассмотрении это оказался не конверт, а сложенный пергамент с красной восковой печатью.

— Открой. — сказала она, и в ее глазах заплясали искорки предвкушения.

Я сломал печать и развернул пергаментную обертку. В нем лежало несколько сложенных листов тонкого пергамента, исписанных красивым почерком Кендалл. — В чем дело? — Наконец спросил я.

—Прочитай его. —

Это было любовное письмо. Закончив читать, я подняла глаза. Потом я отложил пергамент и притянул к себе Кендалл. Ее грудь прижалась к моей груди, и е соски затвердели. Мы страстно целовались, двигаясь вместе, и ее бедра покачивались, когда я толкал ее.

Через несколько минут я обнял ее и подался вперед. Ее ноги обхватили меня за талию, когда я положил ее на пол и возобновил свои толчки.

Наши тела сплелись воедино, и мой член плавно скользил внутри нее. Я не торопился, но, когда почувствовал приближение оргазма, посмотрел на нее, и наши взгляды встретились. Она ласкала мое лицо и молча подталкивала меня, пока я не вошел в нее так глубоко, как только мог, и не кончил в нее.

Когда я открыл глаза, она смотрела на меня с выражением любви и преданности.

Мы не разговаривали.

В этом не было необходимости.

Рождественским утром я проснулся рано. Прошлой ночью я поздно ушел из дома Кендалл, но был полностью сыт и очень, очень счастлив.

Хотя

я спал меньше четырех часов, я вскочил с кровати. Я был полон энергии, поэтому начал отжиматься. Потом я сделал приседания. После серии хрустов я повторил цикл. Легкое жжение в мышцах вызвало во мне пьянящее, захватывающее мир чувство.

К тому времени, как проснулись остальные члены моей семьи, я принял душ, оделся и плотно позавтракал (к черту последствия!). Я также приготовил кофе для отца и пожарил английские кексы для мамы и Эрин.

— Боже мой. — сказала Мама, входя в кухню, — что с тобой сегодня? —

— Я счастлив. — сказал я, широко разводя руками. — Счастливого Рождества! —

— Счастливого Рождества. — сказал папа, входя в кухню. Казалось, он следит за своим носом. — Ты приготовил кофе? —

— Горячий черный, свежий. — весело ответил я. Я говорил, как в рекламном ролике, но ничего не мог с собой поделать. Кендалл любила меня, Джина любила меня, и я видел проблеск надежды на мои трехсторонние отношения. Почему бы мне не быть счастливой?

— О-о-о, кексы. — сказала Эрин, входя в кухню.

— Ч масло? — Подсказал я. — Желе? Джемом? Консервы? —

Мама с папой только переглянулись и ухмыльнулись моему буйному поведению.

— Почему ты такой веселый сегодня утром? — Спросила Эрин.

— Не спрашивай. — поспешно сказал Папа. — Он сварил кофе, приготовил завтрак и сварил кофе. Давайте не будем отвлекать его. —

— Ты дважды сказал «сварил кофе», папа. — сказала Эрин.

— Неужели? Я не заметил. — ответил папа, улыбаясь, чтобы показать ей, что ее подставили.

Она театрально закатила глаза.

— Я так понимаю, с Кендалл вчера все прошло хорошо? — Тихо спросила мама, когда мы с ней направились в гостиную.

Я кивнул. Я уверен, что моя улыбка была глупой.

Мама, очевидно, так и думала. Она смущенно улыбнулась и обняла меня за талию. — Хорошо. — только и сказала она. Потом оглянулась через плечо. — Пошли. Я готова открыть подарки. —

— Да, дорогая. — отозвался папа из кухни.

Затем Эрин удивленно вскрикнула.

Через мгновение они появились: папа нес Эрин на плече. Ему даже удалось схватить кружку с дымящимся кофе.

— Папа! — Взвизгнула Эрин.

— Куда мы положили этот мешок с углем, дорогая? — он спросил маму.

Мы с мамой только покачали головами и усмехнулись.

Через мгновение папа опустил Эрин и сел рядом с мамой на диван. Мы с Эрин плюхнулись на пол возле рождественской елки.

В моей семье не было традиций в отношении подарков. Когда мы с Эрин были моложе, нам приходилось по очереди открывать подарки (чтобы избежать драк), но с тех пор, как мы повзрослели, никто из нас не испытывал желания ссориться из-за того, чья была очередь. Следовательно, наши рождественские утра стали намного более приятными, не говоря уже о более неформальных.