Летний отдых

Авророва Александра

Итак, я прибыла на экзамен. Один из первых пришел тянуть билет «мой кошмар». Перевернув вытянутый им листок, он четко и внятно прочитал: «Билет номер восемьдесят семь». Я остолбенело на него уставилась. Восемьдесят семь билетов! Да их и тридцати не наберется. Однако мое изумление не могло даже сравниться с изумлением «кошмара». Наконец-то он смотрел не на меня, а на билет, причем лицо его выражала потрясение и ужас. Казалось, он воззрился на собственный смертный приговор. «Так что?» — не выдержала я. «Билет номер четырнадцать», — упавшим голосом ответил он. Со всех сторон послышалось сдавленное хихиканье. Я сурово сдвинула брови,

прикрывая рот рукой. Если меня насмешить, мне очень трудно сдержаться.

Впрочем, сюрпризы экзамена еще не кончились. Следующий сюрприз я, увы, преподнесла себе сама. Засунув руку в сумку, чтобы достать работу должника, умудрившегося до сих пор не получить зачета и терроризирующего меня при каждом моем появлении в институте, я наткнулась на что-то влажное и противное. Поколебавшись, я вытащила это наружу. Оно выглядело странно.

— Это не я! — мгновенно среагировал должник.

— Что не вы?

— Сделал… это.

— Но почерк-то ваш? — тоном успешно делающего карьеру инквизитора поинтересовалась я.

— Да, — заикаясь, ответил он. — Но это не я!

Честно говоря, столь негативная реакция была не вполне понятна. Работа выглядела красочно, даже живописно. На белом листе — синие строчки формул, густо разбавленные моими красными пометками, а сверху на все наслаиваются хаотично разбросанные желтые пятна разной цветовой интенсивности. Пятна красиво блестели, наводя на мысль о хорошего качества масляной краске. Незабываемое зрелище! Настолько впечатляющее, что окружающие стали деликатно заглядывать мне через плечо.

Страшное подозрение закралось в мою бедную голову. Я пошире открыла сумку, заглянула в нее — и ахнула. Так и есть! Яйца, предназначенные на обед, я умудрилась сварить всмятку! Я лишилась обеда! Лишь тот, кто действительно любит поесть, в состоянии понять мою трагедию. Мрачно взирала я на гоголь-моголь в сумке. Нет, съесть мне это не удастся. В лучшем случае — слегка очистить содержимое от проклятого желтка. Хорошо, что я недавно вынула из сумки часть барахла, все-таки теперь меньшее количество вещей придется оттирать. Не скрою, однажды я опрокинула в свою сумку стакан кофе, но результат был менее эффектен. Так, что это? Тетрадь с планами занятий. Я немного соскребла с нее яйцо. А, бог с ней! Ей уже ничто не повредит. А это? Боже, паспорт! Как он здесь оказался? Точно, я его брала с собой, когда покупала билеты на поезд. К счастью, паспорт пострадал в основном снаружи, а снаружи он в обложке. Ну, слегка слиплись страницы, и сбоку он кажется желтым. Так нечего смотреть на паспорт сбоку… Кошелек я отмою, это ерунда. «Оракул»! Да, «оракула» жалко. А впрочем, пусть у него теперь будет вид старинной, заслуженной книги. Еще фиолетовый купальник. Теперь, правда, фиолетовый с желтым. Смелое сочетание! Ладно, отстираю. Вот и весь ущерб. Не считая морального, разумеется, ибо половина студентов во время моего исследования не спускала с меня глаз. И еще физического — мой желанный обед подло размазался по купальнику, бумагам и книгам.

К Свете я приехала голодная, как волк, и злая, как собака.

— Ты что? — удивилась Света. — Вид у тебя какой-то всклоченный.

— Еще бы! — возмутилась я. — Шла полчаса по этой дурацкой перекопанной дороге!

— Зачем? До меня от метро пять минут.

— Смотря от какого, — слегка придя в себя, объяснила я. — Выхожу я, понимаешь ли, из метро, иду себе, еще думаю — надо же, ларьки у вас зачем-то

переставили. Иду-иду, а дома твоего все нет, кругом незнакомая местность. Я уж решила, что у меня галлюцинация, но потом-таки до меня дошло.

— Ты вышла на предыдущей остановке? — сообразила Света.

— Зачем на предыдущей? На следующей. Это, видимо, от недосыпу. Второй день рано встаю.

— Ну, сегодня понятно — экзамен. А вчера что? Это на тебя не похоже.

— Да уж не по своей воле. Сплю я спокойненько, слышу — телефонной звонок. Ладно, думаю, мама подойдет, ей сегодня на работу с утра, как раз, наверное, встала. А он все трезвонит. Я не выдержала, подошла, подняла трубку, а там гудки. Ладно, снова ложусь, только начинаю засыпать — опять звонок. А я видела, что мамы дома уже нет. Подхожу у телефону, говорю «алле» — а там бросают трубку. Ну, думаю, собаки! Хоть бы подряд два раза позвонили — еще ладно. Так нет, дожидались, пока я засну! А потом час еще проворочалась, боялась третьего звонка.

— Интересно, кто это был? — заинтересовалась Света. — Все твои знакомые знают, что тебя будить опасно.

Я засмеялась.

— Все объяснилось просто. Пришла с работы мама, и я, кипя, стала ей живописать свои утренние страдания. Вот, говорю, какая-то собака дважды меня разбудила. Знала бы, кто, на куски б разорвала. Смотрю — странное у нее выражение лица. Тут до меня и дошло. Представляешь, родная мать! А она решила проверить, как у них на работе работает автоответчик. Набрала номер, подождала — не срабатывает. Она попила чаю и набрала еще раз, как вдруг слышит в автоответчике мой голос. Она по инерции набирала наш домашний номер! А услышав мой голос, испугалась и бросила трубку. Говорит, решила ни за что не признаваться. Но я ее разоблачила.

— Но хоть не разорвала на куски?

— Нет, конечно. Ради родной мамочки я готова даже пожертвовать сном.

— Надеюсь, ты не обедала? — спросила Света. — Я специально для тебя зажарила курочку.

— Благодетельница! — задыхаясь от восторга, выдохнула я. — Ты меня спасаешь!

Довольно долгое время мне было не до разговоров — я вгрызалась в сочное, нежное мясо. До светской беседы я доросла лишь тогда, когда мы перешли к кофе с бутербродами. Бутерброды были со шпротами и с твердокопченой колбасой. А потом — ликер, тот, который принес Сережа.

— Покажи-ка свой купальник! — потребовала Света.

Я сходила в прихожую за сумкой и вытащила на свет божий это выдающееся произведение портняжного искусства. Моя подруга оглядела его с недоумением.

— Он, кажется, был другого цвета? Ты его сама красила, что ли? Что это?

Ее обличающий перст указывал на желтые пятна.

— Мой обед, — честно ответствовала я.

Света с изумлением перевела взор на кости от курицы. Я поспешила внести ясность:

— Потенциальный. Два яйца всмятку.

Света сунула нос в мою сумку, вздохнула и молча пошла в ванную застирывать купальник. Я поплелась за ней.

— Но я ведь не нарочно! — оправдывалась я. — Я хотела вкрутую. Только не люблю переваренные, вот и не додержала.

— Я вот все думаю, — трагическим тоном произнесла Света, — как вы там без меня жить будете целую смену? В Южном лагере. Мне страшно вас отпускать. Пропадете ведь!

— Пропасть не пропадем, но оголодаем точно. Помнишь, какие ты готовила нам там супы! А вермишель! Ох! Смотри, когда приедешь, чтобы мы тебя тут же не съели.