Летний Рыцарь
Шрифт:
– А почему эти мысли неприличные?
Приготовившись к ее неприятию, Саймон сказал ей правду.
– Я хочу попробовать тебя, Кенна, и не только твои губы. Я хочу познать каждый дюйм твоего тела. Не было ни одной ночи за прошедший год, когда я не хотел бы ощутить твое прикосновение. Твое тело.
Кенна поежилась от его дерзких слов. Может, она и была девственницей, но хорошо понимала, о чем именно он ее просит. Что еще более важно, она представляла себе явные и скрытые последствия желания.
Ее
Если ее потеряешь, то уже не восстановишь.
Мужчины по всему миру утверждали, что это право принадлежит только мужу, но ее мать была другого мнения на этот счет.
«Береги ее для мужчины, которого полюбишь всем сердцем. Если Господь пожелает, он станет твоим мужем. Но, в конечном счете, все женщины должны познать любовь, когда впервые впускают мужчину в свое тело. Это самый ценный дар, который женщина может дать мужчине».
Кенна слишком хорошо знала свое положение. Она была кузиной короля, что давало ей прямую связь с троном Шотландии. Любви в ее браке не было места. Политика и выгода – это все, что имело значение. Поэтому Страйдер стал бы идеальным кандидатом.
Но Саймон…
Ее кузен никогда не одобрит такой брак. Она знала это. Но другой мужчина не был нужен ей.
Она хотела своего поэтичного рыцаря. Если уж она вынуждена вступить в брак по договору, то пусть у нее будет один день любви. Единственный момент, который она проведет с мужчиной, заставившим ее ощутить себя женщиной.
В этот единственный раз в своей жизни она не желала быть леди, скованной обязательствами. Она хотела чего-нибудь для себя.
Этим чем-то был мужчина перед ней.
– Займись со мной любовью, Саймон.
Сердце Саймона остановилось, когда он услышал ее шепот. Он не мог поверить в то, что услышал, но выражение ее лица не оставляло сомнений.
– Ты поняла, что ты сказала?
Она кивнула.
Саймон сглотнул. Он должен встать и уйти. У него нет прав на то, что она ему предлагала, и он отлично это знал. Женщины, происходящие от королей, не связываются с беспутными рыцарями, не имеющими никаких перспектив в жизни.
Он был сам себе противен за то, что не вскочил и не вернул ее в замок.
Но уйти он не мог. Его тело отказывалось повиноваться, а сердце…
Его сердце нуждалось в ней.
И когда она наклонилась, чтобы поцеловать его, его покинули остатки здравого смысла. Теперь он и подумать не мог о том, чтобы уйти. Не сейчас, когда все в нем требовало остаться.
Он взял ее лицо в ладони, наслаждаясь мягкостью ее кожи. Углубляя поцелуй, он опустил ее на теплую траву, позволив ее нежной коже унести его от сложностей их положения.
Он закрыл глаза и позволил ей наполнить
Прежде чем закончится этот день, они оба будут полностью удовлетворены.
Кенна задрожала от незнакомого ощущения, когда Саймон лег на нее сверху. Его тяжесть казалась ей приятной, а губы просто потрясающими.
Она почувствовала, как его рука развязывает завязки на ее платье, в то время как он требовательным поцелуем пил ее дыхание.
Ее чувства кружились в вихре эмоций и ощущений, накатывающих на нее. Мир вокруг нее пошатнулся. Казалось, ее тело охватил огонь, и с каждым прикосновением его рук к ее коже языки пламени поднимались все выше.
Его пальцы поиграли с завязками, прежде чем он распахнул ее сорочку под своим горячим взглядом, обнажив ее шею и верхнюю часть округлых грудей.
Кенна смотрела в зачарованном благоговении, как он склонил голову, чтобы коснуться ее кожи своим обжигающим ртом. Желание охватило ее, сконцентрировавшись в потайной точке посреди ее тела.
Саймон едва мог дышать, пробуя на вкус ее теплую, сладкую кожу. Запах лаванды кружил ему голову, заставляя его сгорать от болезненного желания.
Он не помнил, когда еще был так напряжен, так стремился попробовать женщину.
Она была его богиней. Сгорая от внутреннего голода, он раскрыл ворот ее платья еще больше, пока не смог высвободить ее правую грудь.
Ее кожу покрывал легкий румянец.
– Не смущайся, моя леди, – прошептал он, легонько проведя бородой по ее напрягшемуся соску, прежде чем взять его в рот.
В ответ она застонала.
Выгнув спину, она запустила пальцы в его волосы, притягивая его голову ближе к своему телу и мурлыкая от удовольствия, когда он лизал и ласкал ее напряженный сосок.
Он развел полы ее платья еще больше, пока наконец обе ее груди не открылись его голодному взору. Саймон какое-то время занимался только ими, пробуя на вкус, переходя от одной груди к другой, в то время как ее руки гладили его тело.
Он бы все отдал, чтобы сделать ее своей. Чтобы стать ее законным мужем.
Ему было больно от осознания, что однажды она будет так же лежать с другим мужчиной. И будет вынуждена терпеть прикосновения другого к своему телу.
Эта мысль заставила его горько выругаться.
Она застыла.
– Я рассердила тебя?
– Нет, любовь моя, – сказал он, прокладывая языком дорожку до ее губ. – Ты никогда не сможешь рассердить меня.
– Тогда почему…
Он поцелуем заставил ее умолкнуть, не желая разрушить этот момент тем, что испортило ему настроение.