Летний шторм
Шрифт:
"А вот это по нашу душу!" - сделал вывод старшина, прослеживая траекторию крупнокалиберной, судя по толщине срезанных сучков, пули.
Стреляли немного под углом к занятой их расчeтом позиции. И стреляли, судя по всему, из подобной их "Гюрзе" винтовки.
"Вот и дождались!" - подумал Пашка. Хотя предупреждение было высказано ещe два месяца назад, когда в одном из рейдов пропал расчeт СВБК вместе со своей винтовкой.
– Паша, ты там живой?
– Раздался голос Панкратова.
– Живой!
– Отозвался старшина.
– Давай отходить отсюда и вычислять,
Павел осторожно стянул винтовку с бруствера, неторопливо пополз из своего окопа. Рядом было слышно шевеление Панкратова, Андрей поступал точно так же, выволакивая назад своe оборудование.
Догадавшись, что что-то пошло не так, скользнул к ним Усманов, составлявший их обычную охрану на время боя.
– Равиль, как можно быстрее к Левашову, пусть подтягивается к запасной позиции.
– Отдал ему приказание старшина.
– И найди Ковалeва. Его помощь тоже потребуется.
К запасному окопу вышли немного позже, чем обычно требовалось для преодоления такого расстояния. Пашка осторожничал, преодолевал ползком те места, где раньше, не задумываясь, проскочил бы одним рывком, пригибался ниже уровня земли в других, хотя в прежние времена спокойно пробежал бы их в полный рост.
Времена поменялись. Противник смог подготовить своих снайперов большого калибра.
Конечно, два месяца ушли у них не на то, чтобы сделать само оружие. Не требуется слишком большого ума, чтобы на крупнокалиберную винтовку, разработки которой были в Германии ещe с прошлой войны, присобачить оптический прицел. Тем более, что советский противник немцев блестяще подтвердил эффективность подобного оружия ещe в самые первые часы войны. Да и потом не отказывался от его применения во всe возрастающих масштабах.
Скорее всего, захват советской "Гюрзы" позволил немецким сторонникам крупнокалиберной снайперской винтовки нейтрализовать своих врагов, которые всегда существуют у любого нового оружия. Чаще всего, как интересы представителей оружейных заводов. Иногда, как следствие обычной глупости военных чиновников, уверенных в том, что незачем придумывать что-то новое, когда старого оружия запасено на несколько предстоящих войн.
Эти два месяца ушли у Вермахта на подготовку расчeтов своих СВБК.
Конечно, это мало. И позволяет подготовить только тех, у кого прирождeнный талант к этому делу. Как у старшины Чеканова и его второго номера младшего сержанта Панкратова.
И то им пришлось почти девять месяцев достигать своего уровня мастерства. Полгода учебы в снайперской школе и три с половиной месяца войны.
Вряд ли у немцев есть специалисты такого класса!
Но это не значило, что нужно сбрасывать противника со счетов и презрительно вышагивать по брустверу.
Хочешь выжить - считай врага таким же умным и способным, как ты сам!
С запасного окопа немецкие рубежи обороны выглядели иначе. Павел сделал себе зарубку о том, что давно не пытался оценивать намерения противника с запасных и ложных позиций.
Расслабились за это время! Почувствовали себя умнее противника. Тем важнее наука. Нужно внести это в доклад, выделив необходимость провести переоценку
Тем более, что противник это уже сделал. К концу третьего месяца войны в директивах ОКВ появился категорический запрет обзывать солдат Красной армии "недочеловеками".
Нужно сказать, что никому из состава боевых частей Восточного фронта подобная глупость не могла придти в голову и спустя две недели полноценных боeв. Но не все из них могли уяснить это полностью, по той простой причине, что большинство, из прибывающих на русский фронт, дивизий и корпусов очень скоро оказывались разгромленными или взятыми в плен.
"Восточная мясорубка" работала в полную силу!
Всe чаще немецкие матери теряли сон от того, что их дети оказываются на проклятом Восточном фронте. Всe чаще впадали в отчаяние от продолжительного молчания, попавших в сложную ситуацию или окружение солдат Вермахта. Всe чаще сходили с ума от сообщения, что данная часть из окружения не вышла, и судьба солдат данного соединения Германской армии неизвестна.
Все чаще комментаторы Московского радио не отказывали себе в удовольствии сообщить населению Германии об очередном разгроме немецкой дивизии, оказавшейся на пути движения победоносных советских армий. Что подтверждалось странным молчанием Берлина. А также отсутствием писем от солдат данных дивизий. Правда, спустя некоторое время представители Международного Красного Креста пытались доставить в Рейх какие-то сообщения, но фюрер велел объявить всe, доставленное "агентами мирового сионизма", вражеской пропагандой и немедленно уничтожать ещe на границах Рейха.
Что и было сделано!
Судьба оказавшихся на Востоке корпусов и дивизий всe больше окутывалась дымкой тумана. Чиновники штабных ведомств Вермахта с каждой минутой усиливали завесу секретности, доведя еe, в конце концов, до полного абсурда. Когда вернувшийся из госпиталя солдат, вместо того чтобы возвратиться в родной батальон, должен был долго объяснять полевой жандармерии - откуда он знает о существовании родного полка и батальона. И откуда ему известно имя и звание командира дивизии? А тем более, почему они не соответствуют нынешнему положению дел? Ибо, пока он залечивал раны, командование его роты сменилось три раза, командира батальона давно убили. А командира полка отправили на повышение, вместо командира дивизии, которого расстреляли за трусость.
Всe это поведал тот же самый пленный обер-лейтенант, решивший, что пришло время рассказать всe, что наболело на душе. Не опасаясь последствий! Вот и рассказывал, удивляя капитана Синельникова, знающего немецкий язык с далeких боeв в Испании. Удивлял и сержантов Осназовского взвода, обнаруживших, что злой и самовлюблeнный враг трeхмесячной давности, заменяется испуганным и не сильно уверенным в себе противником.
Впрочем, не все такие! Хватает злых и упорных, которые готовы отдать собственные жизни ради убеждения своего врага. Отстреливаются до последнего снаряда и патрона, горят в танках, но идут на позиции противотанковых пушек, идут на дно в железных коробках кораблей, не выкидывая флага капитуляции.