Летняя буря

Голдрик Эмма

– Но вы ведь тоже скрипачка.

– Да, но дедушка не знал ни одной ноты, а играл прекрасно, лучше, чем я. Она пристально посмотрела на Фила, и ее взгляд словно говорил: «Будьте вы прокляты!»

А он все улыбался, не подозревая, что его прокляли!

– Поели? – Фил хотел убрать тарелку.

– Подождите, там еще кусочек мяса остался.

Он сунул тарелку ей под нос и с едва заметной улыбкой наблюдал, как последний кусок исчез у нее во рту. От этой улыбки на левой щеке Фила появилась ямочка, которой она раньше не замечала.

– Теперь давайте

одеваться, Чарли Макеннали. Мы переезжаем ко мне.

– Что?

– Не надо удивляться. Я же сказал, что позабочусь о вас, а жить на два дома неудобно. И закройте рот. Некрасиво уже взрослой барышне стоять с открытым ртом.

– У меня такое чувство, что вы ведете какую-то странную игру. – Вы просто подозрительны от природы.

– Еще бы, и вы прекрасно знаете, что у меня есть на то причины!

Но день, проведенный в слезах от боли и страданий, так измотал Чарли, что у нее не оставалось сил продолжать схватку на подобающем уровне.

– Я пошутил, – успокоил ее Фил и скрылся в спальне, где стал рыться в шкафу. – Вот красивое платье.

– Это не платье, а кардиган. И не думайте, что я позволю вам, Филип Этмор, одевать меня.

– Нечего ходить в старом домашнем платье. – Фил бросил груду вещей на кухонный стол. – Чулки? Обойдемся без них, у меня тепло. Что-то я не найду подходящего лифчика.

– Да как вы смеете? – Чарли боком придвинулась к плите.

– Почему мы такие стеснительные? «Да потому, что все лифчики застегиваются спереди, а я не позволю вам до меня дотрагиваться, и вы это прекрасно знаете, мистер Этмор». Волнуясь, она запустила руку в гриву своих медных волос и спутала их еще больше.

– Так, – продолжал он с каменным лицом, – обойдемся без лифчиков, да они и не нужны. Трусы? Очень простенькие. Я думал, у вас есть что-нибудь более эротическое. Разве скрипачки не развлекаются?

– Отвяжитесь от меня, – закричала Чарли. Она протиснулась к столу, подхватила одежду и ринулась в спальню. Лишь захлопнув за собой дверь, она вздохнула свободно.

– Долго вы провозились, – заметил Фил, когда она вернулась.

Чарли почти полностью справилась, только заело молнию на кардигане, и, как она ни старалась, молния застегивалась лишь наполовину.

– Не идет дальше, – жалобным голоском, будто маленькая девочка, объявила Чарли.

Она восхитительна, подумал Фил и решил про себя: «Нельзя, чтобы мы оба и одновременно демонстрировали свой темперамент. Господи, да она красавица! Летняя роза, да и только, но с шипами. Что там насоветовала Клодия? Если я хочу ее примерно наказать, должен жениться на ней? Ну, это уж слишком. Я помню, в какую каргу превратило замужество мою мать. Лучше остановиться на стадии «почти женаты». Нет, она очаровательна! А теперь посмотрим, что с молнией». Фил галантно опустился на колено, высвободил молнию и застегнул ее до конца. Его любимец Сэм, тоже заинтересовавшись, подошел и облизал Филу нос.

– Отстань, Сэм.

– Не грубите ему, – заступилась Чарли. – Он ваш друг, кстати, сколько уже лет?

– Тринадцать.

– Он просто хочет показать

свою любовь.

– Да? Я и не знал, а теперь послушайте: ваши лекарства у меня в кармане, автоответчик я перевел на себя. Дождь кончился, и я думаю, мы можем двинуться ко мне.

– Я так и не нашла туфли; – мрачно сообщила Чарли, – а в домашних я промочу ноги.

– Конечно, промочите. Но транспорт вам обеспечен. – И, прежде чем она успела возразить, Фил подхватил ее на руки. Улыбаясь, он заглянул ей в глаза, отметив, что они у нее не такие светлые, как ему казалось раньше. Фил переместил ее поудобнее, и Чарли грудью прижалась к нему. – Вот так-то лучше. Пойдем, Сэм.

Процессия двинулась к выходу. Чарли не поняла, как ему удалось открыть и закрыть дверь, если обе руки были заняты. На крыльце Фил остановился. Облака разошлись, дав место красивому багрово-золотистому закату.

– Вы не устали? Опустите меня, я смогу пройти, или.., лучше я останусь.

– Какая недоверчивость! – Он засмеялся и заглянул ей в лицо.

Что ж, черты далеки от совершенства, но правильные, и румянец здоровый – в этот момент Чарли как раз покраснела. Мало у кого из знакомых Филу девушек нос не портил лица – у Чарли он был явно недурен.

– Я кое-что упустил. – Он покрепче прижал ее и нагнулся.

– Ну уж нет, – слабо запротестовала Чарли. – Я столько претерпела не для того, чтобы позволять целовать себя какому-то...

– Кому же?

– Не помню, как называются такие люди, – прошептала она, словно в трансе. – Но все равно, не смейте меня целовать!

– И не собираюсь, – засмеялся Фил. – Вы сказали, что Сэм облизал мне нос в знак любви, я хотел сделать то же самое. – И, нагнувшись, Фил лизнул ее в нос.

Чарли прямо зашипела от возмущения, а он внес ее в дом и опустил на пол.

– И как только у вас хватило наглости, – проворчала Чарли. – Еще никто такое со мной не проделывал.

– Это просто первобытный инстинкт. Маленькие дети любят лизаться. Давайте еще попробуем.

– Вы кошмарный человек. – У нее снова заболела рука, и она почувствовала, как в ней все закипает от гнева. – Сейчас же отнесите меня обратно! Сейчас же, слышите?

– Отлично слышу, но плоть слаба, хоть дух силен, – грустно ответил Фил. Я не донесу вас даже до веранды, но против воли оставлять не буду. Позвольте придержу вам дверь.

Чарли решительно двинулась вперед, но, не пройдя и десяти шагов, остановилась на пороге. В зеленых глазах заблестели слезы – она поняла, что путь до дома ей не осилить. Подошел Фил и снова подхватил ее на руки.

– Отложим на завтра, – сказал он, прижимая ее, такую теплую, покрепче, – а сегодня отдохнем, вы примете болеутоляющее. Утром, если захотите, я отнесу вас домой. Честное скаутское! Согласны?

Она прижалась к нему и вздохнула:

– Рука болит.

Ночь была долгой и беспокойной. Прошлый раз Чарли проглотила две таблетки и после них была совершенно не в себе, поэтому, не желая терять контроль над собой, она приняла компромиссное решение и ограничилась одной.