Летняя буря
Шрифт:
– Веселый денек, – пробормотал Фил и нагнулся к своему любимцу.
Веревка свисала с того места, где положено быть шее. Сэм разлегся на дорожке и стал доедать веревку.
– Надо было ее предупредить, – сказал Фил, обращаясь к Сэму, – что ты всеядный, а это значит, что ты ешь все подряд. – Фил попытался развязать узел. – Ну что, малыш? Это ведь твоя любимая веревка. Если бы она привязала тебя нейлоновой, а не сизалевой [4] , ты так и сидел бы на привязи.
note 4
Сизаль -
Свинья нежно хрюкнула и потерлась безволосым боком о ногу Фила. Узел развязался, и Сэм в восторге запрыгал вокруг хозяина.
– А как вы с леди уживались?
Вопрос явно не понравился. Сэм прекратил прыгать и посмотрел так уныло, как это умеют делать только свиньи.
– Не очень, да, Сэм?
Сэм нерешительно переминался. Он не любил мокнуть под дождем, который припустил вовсю, но и показывать свою изнеженность тоже не хотелось – он словно сжался под толстой кожей. Потом вдруг понесся к соседнему дому, из-за курьезной комплекции галоп у него не получился, пришлось ограничиться быстрой рысью. Фил последовал за Сэмом.
С трудом преодолев ступеньки, Сэм с грохотом распахнул задом боковую дверь, и тут Фил услыхал, как где-то в доме рыдает Чарли.
– Что случилось? – Фил оттолкнул своего любимца и бросился в потемках на кухню. Чарли сидела, вернее, сжалась в комочек, в большом кресле. – Вы ушиблись?
Наконец-то явился, подумала Чарли, совершенно измученная, и стоит перед ней, на этот раз одетый небрежно. Дождь стучит по крыше, а на нем не видно ни капли, даже на тщательно причесанных черных кудрях. Зато с Сэма, уткнувшегося носом ей в ногу, натекла лужа. Уж лучше иметь дело с мокрой свиньей, чем с мистером Само Совершенство.
– Убирайтесь из моего дома, – чуть слышно проговорила она. – У меня и так голова идет кругом, а тут вы еще вваливаетесь. – Чарли утерла кулаком слезы. нельзя показывать ему свою слабость. Она шмыгнула носом и поискала платок.
– Я не вваливался, дверь была открыта, – Фил старался говорить мягко и участливо.
– Ну так ваша свинья ввалилась. – И он, притворщик, еще имеет наглость проявлять заботу! Да она ни за что не попалась бы утром в ловушку и не согласилась присмотреть за Сэмом, если бы ее бдительность не притупили анальгетики. – Ввалилась свинья, а за ней вы, значит, вы соучастник взлома!
– Я прослушал двухгодичный курс права, и там это классифицируется иначе, ответил Фил, прохаживаясь по кухне.
– Знать ничего не хочу, – огрызнулась Чарли, с трудом поднявшись на ноги. – И слышать тоже.
Он еще говорил что-то мягко и нежно, волнуя ее своим голосом, но слова не доходили до Чарли. У нее голова кружилась, но найти объяснение странному, незнакомому доселе чувству она не могла, и, главное, она не испытывала гнева.
Фил замолчал, наступила гнетущая тишина, нарушаемая только стуком дождя, сопеньем Сэма и тиканьем настенных часов. Вот сейчас он заорет или скажет какую-нибудь гадость, ждала Чарли.
Но этого не случилось, напротив,
Рыданья стихли, слезы высохли, но зато потекло из носа. Фил слегка отстранился и вынул чистый носовой платок.
– Я всегда ношу запасной, – сказал он. Эта ничего не значащая фраза почему-то показалась Чарли удивительной.
– Высморкайтесь.
Она так и сделала и, возвращая платок, сказала:
– Вы будто воспитательница в пансионе. Они снова помолчали, и снова Фил прижал ее к себе. Чарли слышала, как сильно бьется у него сердце, и вдыхала терпкий запах мужского лосьона.
– Расскажите, как прошел день, – попросил Фил.
Слова у Чарли хлынули потоком, словно прорвалась плотина, а он лишь нежно поглаживал ее по спине.
– Я даже одеться не могла, – захлебываясь, повествовала Чарли. – Обычно я ношу пуловеры, а без правой руки мне ни пуговицы, ни крючка, ни молнии не застегнуть, вот я и хожу в этом платье.
К тому же старом, но это она сказала уже про себя. Мне его сестра Мэри подарила, а она десять лет как умерла!
– А почему вы босая?
– Я.., не нашла туфли. Одна потерялась, а дверца шкафа защелкнулась, и мне одной рукой ее не открыть... – Чарли вскрикнула.
– Болит рука?
– Да.
– Что еще случилось?
– Я хотела приготовить яичницу на завтрак, но уронила ее на пол, поэтому поела только тосты. И еще я не могла прибавить посильнее газ, знаете, как трудно без правой руки.
Фил сочувственно ахнул и погладил ее по плечу.
– Надо было соскрести яичницу с пола, обмыть и съесть.
– Я и хотела, но Сэм меня опередил.
– Как я не догадался! Что еще?
– Потом я решила вывести Сэма, нашла старую веревку, привязала ему на шею и выпустила его, а он...
– А он слопал веревку. Знаю.
– Он убежал, а я подумала, что вы вернетесь домой, накричите на меня, и испугалась...
– Испугались, что я накричу? – Он в недоумении поднял брови.
– До смерти. Потом началась гроза, а я ее боюсь.
– Но это ведь не самое ужасное, не правда ли?
Чарли поежилась и замерла, вглядываясь в его серьезное лицо. Может быть такое, чтобы мой сосед, этот воинственный Аттила [5] , беспокоился обо мне? Мог ли он так сильно измениться или просто готовит новое унижение?
– Расскажите мне все, – уговаривал Фил.
– Трудно объяснить. – Она нервно отбрасывала здоровой рукой кудри, а они снова падали ей на лицо. Чарли чихнула и решилась открыть перед ним свою душу – пусть разбирается, тем более что он сказал успокаивающе:
note 5
Аттила - предводитель гуннов (?
– 453).