Летняя гроза
Шрифт:
Никто не проронил ни слова, пока они не отъехали от хижины на несколько миль. Наконец Пума нарушил молчание. Сделав знак Ветру, Охотнику и Стрелку, он сказал:
— Я хочу, чтобы вы трое вернулись и уничтожили наши следы. Мы с Джереми отвезем женщин в лагерь, где позже и встретимся. Когда мы убедимся, что Уоткинса нашли, поедем в Пуэбло, и никто не узнает, что мы там были. Мы заставим всех думать, что мы только что приехали из Оклахомы к нашей больной дочери. Если даже и будут подозрения, никто никогда не сумеет опровергнуть или доказать, что мы имеем какое-то отношение к смерти Уоткинса.
Именно
— Мы оба знаем, что это ты убил Роджера Уоткинса, — разгоряченно доказывал Том Миддлтон. — Ты это знаешь, Адам, и я знаю.
— И мы оба знаем, что ты ничего не можешь доказать, — заметил Адам.
— Да у кого еще есть причины так отомстить? — заорал шериф. Он начал перечислять по пальцам: — Во-первых, Заря подверглась нападению, потом Джереми помчался за тобой, затем Уоткинс и его дружки встретили каких-то таинственных незнакомцев, которые разделались с ними стрелами, ножами и томагавками. И, наконец, вы появились всего через несколько дней, переживающие за Зарю и глазом не моргнувшие при известии об убийстве Уоткинса.
— Дареному коню в зубы не смотрят, Том. Тот, кто это сделал, сберег тебе, судье и присяжным уйму времени, — вставила Таня. — Ну, а если справедливость восторжествовала в процессе выяснения, кто может пожаловаться? Я удовлетворена.
— А я нет! Это не правосудие! Это убийство — коротко и ясно!
Танины глаза полыхнули гневом.
— На мою дочь напали, избили и напугали так, что она не может говорить об этом! Это животное набросилось на мою девочку, и, если бы не Охотник, он изнасиловал бы ее! Он получил по заслугам! — На глазах ее выступили слезы.
— Прости, Таня, — вздохнул Том. — Я знаю, как тебе больно, и поверь, я делал все что мог, чтобы найти Уоткинса. Он не ушел бы от ответа. Но теперь его отец требует, чтобы я арестовал тебя, Адам. Он уверен, что за смертью Роджера стоишь ты.
— Почему все так уверены, что это я? Боже мой, Том! Это мог быть кто угодно из тех, кто знает и любит Зарю. Это мог быть хотя бы ты, Танин отец или дядя Джордж. Может, это был друг или поклонник.
— Они бы не использовали такое оружие, — настаивал Том. — Они бы взяли пистолеты. — Острый взгляд шерифа остановился на Адаме. — И они не сделали бы с ним то, что сделал ты. Только пылающий жаждой мести отец сделал бы это, Адам, — добавил он, бросив считающийся у него смущенным взгляд в сторону слушавших женщин.
— Ты не можешь быть так уверен в этом, — мягко, но твердо вмешалась Рэчел. — Возможно, они хотели, чтобы было похоже на дело рук индейцев.
— Я знаю это так же хорошо, как собственное имя, — не согласился Том, — но не могу доказать. У меня нет ни одного сколько-нибудь стоящего доказательства, а Уоткинс теперь уже ничего не расскажет.
Том обвел всех присутствующих усталым, обвиняющим взглядом и с отвращением покачал головой.
— Вы все замешаны в этом, верно? Я могу встать на голову, ворочать каменные глыбы хоть до скончания века, но никто из вас ни в чем не признается. Меня это не очень-то удивляет, но от тебя, Джереми, я такого не ожидал. Не думал, что ты окажешься вовлеченным в подобную историю.
Джереми пожал плечами.
— Извини, Том,
— Ясно. Я, конечно, могу понять, почему вы это сделали. Заря и мне как родная внучка, и я тоже люблю ее. Однако я не могу сказать, что одобряю ваши методы. Вы не можете действовать от лица закона. Это моя работа, а не ваша, и я буду очень благодарен, если отныне вы оставите ее мне. Если кто-нибудь из вас когда-нибудь снова преступит закон, убедитесь, что я не смогу этого доказать, иначе я сразу же арестую вас. И никакие родственные отношения меня не удержат, ничто не послужит вам оправданием.
— Скажи, Том, за последние двенадцать лет я доставлял тебе какие-нибудь неприятности? — спросил Адам. — Я всегда был образцовым гражданином.
Том закатил глаза.
— Держись подальше от неприятностей, Адам, и не распускай свою горячую семью. Не так уж много старик от вас и хочет, а?
— Я постараюсь, Том, — с лукавой улыбкой пообещал Адам. — Но самая отчаянная из нас — мама, и она уже больше меня не слушается. Полагаю, сейчас она — твоя главная трудность.
Глава 16
Гроза недолго погостила у родных, но уехала успокоенная. Увидев свою мать, Утренняя Заря вышла из оцепенения и расплакалась. Потоки слез лишь явили душевное облегчение, после которого она начала поправляться. Хотя девушка избегала любого упоминания о Роджере Уоткинсе и явственно вздрагивала, когда кто-то из мужчин их семьи приближался к ней слишком неожиданно, ее состояние улучшалось. Следы физических травм быстро исчезали, и все надеялись, что со временем пройдет и душевное потрясение. Окруженная любовью и заботой, Заря вскоре отойдет от гнусного нападения, и, если и не забудет о нем окончательно, ощущение темного страха померкнет.
Бабушки и дедушка Грозы с первого взгляда полюбили Идущее Облако, не отстали от них и тетя Элизабет и дядя Джордж. Вольный Ветер пленил их не меньше, потому что всем и каждому было видно, что он до безумия любит молодую жену и сына, и она отвечает ему взаимностью.
Родные не доставили Грозе никаких хлопот. Керры, давние друзья семьи Грозы, снова с радостью приняли молодую женщину в свой крут, не забыв ее мужа-шайенна. А вот жители городка не скрывали своего удивления, а кое-кто открыто выражал свое презрение. Все это мало заботило Грозу, пока две ее лучшие подруги не отказались с ней разговаривать. Это ранило Грозу в самое сердце. Спасло только то, что две другие из ее ближайших подруг спокойно возобновили с ней дружбу.
— Не обращай на Ванду внимания. Она всегда страдала снобизмом, — успокоила Грозу Колин. — А Дороти Энн, после того как вышла за Гарри Гровза, считает себя выше всех. Можно подумать, что он президент банка, а не простой кассир.
Гроза грустно усмехнулась.
— А как же мисс Пибоди, наша старая учительница? Она встала посреди магазина и назвала меня язычницей! А ведь я была одной из ее любимых учениц!
Марла Деннинг засмеялась.
— Боюсь, теперь ты потеряла ее расположение, Гроза. Но, с другой стороны, кто в здравом уме захочет знаться с этой мымрой? Я никогда ее не любила, потому что в третьем классе она поставила меня в угол за то, что я намочила в штаны из-за Фредди Йорка, который меня щекотал.