Летняя практика Эоэллы Лаврушиной
Шрифт:
Элла Валерьевна рыдала и кричала одновременно, Глеб Петрович тщетно пытался её успокоить.
– Что я скажу Лариске?!! В каком виде я ей ребёнка привезу?! Она не простит ни за что и никогда! Она мне карьеру испортит, у её матери международные связи! Она меня проклянёт, наконец, ведьма полосатая, чтобы мне век удачи не видать было!
– Элка, уймись! От тебя уже уши болят! Что за чушь ты несёшь? В каком-таком виде? В нормальном она виде, в нор-маль-ном! Девчонка целая и невредимая, просто спит, чтобы лишних истерик на борту не устраивала,
Голос Глеба Петровича перебил злой и холодный голос Андрея, очень злой и очень холодный. Прямо как у Кирея, когда он не опасается кого-нибудь отбрить.
– Только и всего?! Вы бы хоть поинтересовались сначала, прежде чем с планеты впопыхах валить! Никто на нас нападать не собирался! Ни вождь, ни шаман были бы не против, если бы мы увезли никчёмного члена племени! Вот и никаких истерик с проблемами вам бы не светило! Тлоры – люди, и договориться с ними очень даже возможно, а вы не понимаете!
– Это ты не понимаешь! Вот именно, что тлоры – люди! Оскорблённые люди! И оскорбили их – мы! Ты никогда не видел по-настоящему оскорблённых людей, а я видел! Ты не знаешь, на что они способны! Да, они очень похожи на нас, но это люди каменного века, дикие, жестокие и мстительные! Они другие, не такие, как мы, хоть и очень похожи! Ты понял?!
– Да, я вас понял.
– Ничего ты не понял! Эх, дурак, молодой ещё… К счастью, не тебе решать.
– Да понял я, понял. Я очень хорошо вас понял.
Я тоже окончательно поняла. Андрей прав стопроцентно, нельзя было им ничего говорить, правильно сделали, что не сказали. Но главное, Ири жив! Боже, какое счастье! Только вот надолго ли… А они, эти взрослые и умные, даже не сообщили мне о том, что он всё-таки остался в живых. Если бы не Кир с его предусмотрительностью… И Глеба не послушался, остался понаблюдать, чем обряд закончится, и мне всё рассказал.
Ехидный голос старшеклассника окончательно вывел Глеба Петровича из себя. Геолог сорвался на крик, не хуже Эллы Валерьевны.
– Заткнись!!! Мал ещё морали нам читать, сопляк! В чужие обычаи вмешиваться, рушить всё будущее сотрудничество вас кто учил, а?! Теперь туда, может статься, вообще землянам путь заказан, вот что вы устроили!!! А может, вы того малолетнего тлора тайком самовольно на борт протащили, а? Признавайся!!! Как вы это сделали?! Где вы его тут спрятали?
Андрей спокойно выждал момент, чтобы снова вставить слово.
– Да мы сами, без вашего участия, отлично с тлорами договорились бы и всё путём сделали, если бы всех так поспешно с планеты не сорвали! Если вы думаете, что мы кого-то где-то спрятали, то можете прямо сейчас проверить контейнер и все каюты!
– И проверю! Вот прямо сейчас и проверю! Ну-ка, пошли, языкастый, и друзей своих прихвати! Если вы что-нибудь этакое учудили, вам достанется куда больше, чем Лаврушиной! А вашего дикого дружка назад вернём, как только найдём! С
Голоса удалились.
Попозже приблизились снова, в другом составе.
– Странно, - с удивлением и подозрением пробормотал Глеб Петрович. – Я был стопроцентно уверен, что они этого тлорского юнца на борту спрятали, не зря же так отчаянно скандалили, внимание отвлекали. Но в контейнере действительно робот. И в каютах – только наши, земные практиканты.
Куда более спокойная, чем раньше, Элла Валерьевна хмыкнула.
– А я не удивляюсь. Да ну, Глеб, ты чересчур мнительный! У них ни решимости, ни фантазии не хватило бы, это же ещё дети! Препираться попусту только и умеют, взрослых из себя строят, самостоятельных! А вот ты, мне любопытно, почему свою тлорочку с собой не взял? У тебя-то есть все права и возможности, и вождь с шаманом явно не возражали.
– Я бы, может, её и взял, если б она не вздумала меня приворожить.
– Что – голая у костра с бубном плясала? – засмеялась Элла Валерьевна.
– Не-е-ет, там всё серьёзнее. Гипнотическую формулу начала надо мной бубнить, думая, что я уже заснул.
– О-о-о! Они и такое умеют? М-да, сильна барышня! Любой ценой в лучшие условия попасть захотела!
– А ты видела, как она за периметром буйствовала? Прорваться через него пыталась, руками и ногами, точно в стенку, колотила и что-то выкрикивала, ругалась или проклинала, рот разевала, да сквозь силовое поле, к счастью, не слышно!
– Я видела её вместе с шаманом, когда мы взлетали. Он стоял на холме и смотрел вверх, она сидела у его ног…
Голоса преподавателей удалились.
Наконец-то, долгожданная тишина. Можно подумать о своём.
Он жив. Он жив! Он жив!!! О Господи…
Только бы выдержал, только бы дождался…
4.
Генка плакал навзрыд, так громко, что по коридору гуляло эхо. Его вопли даже голос Андрея перекрывали.
– Прекрати истерику! Лучше бы я с ним на Тлоре остался, раз такое дело! Не могу уже слушать!
Это да, это было бы лучше, если бы Богатырёв там остался, вместе с Ири. Выживать не в одиночку проще, шансов больше… Да разве Васильев позволил бы такое дело? Всех бы на ноги поднял, нашли бы, обкололи, как меня, и тоже унесли бы…
– Ещё скажи, что ты жалеешь о своём поступке! О единственном мужском поступке за всю твою недолгую, никчёмную жизнь, полную глупой возни с разными железяками!
Генка продолжал рыдать.
– Да пошёл ты!!! Да, я жалею и не собираюсь это скрывать! Тебе не понять! Столько лет работы псу под хвост, и всё из-за чего! Из-за глупой паники вроде бы умных, взрослых людей!!!
Звонкие удары о металл загремели на весь коридор.
– Стенку пожалей, если уж своих кулаков не жалко! Не твой корабль, чтоб тебе его ломать, за ущерб-то родаку расплачиваться придётся! Кир, хоть ты ему скажи! Что молчишь, как рыба-партизан?