Летняя вьюга
Шрифт:
Светлана, приподняв голову, узрела на пороге комнаты классический японский призрак в кимоно, беззвучно висящий в дециметре от пола - сестра не хотела разбудить спящего Игоря, делая старшей знак выйти на кухню.
– Лаи, помоги.
– Дарья использовала игровые псевдонимы детских времён, как пароль для доверительного разговора.
Посмеиваясь, Светлана без запинки подсказала, как справиться с нагревом, но замок всё равно не поддавался, площадь нажатия была слишком малой. Разумеется, вскрыть любой сейф для феечки было не сложнее, чем картонную коробку, но оставлять следы сёстры
– Не спится?
– Присоединился к кухонным посиделкам Мыш.
Девушки рассказали про свои адские планы.
– Значит так. Пункт раз, ищи маслёнку у него, или левитируй от нас, и смазывай замок. Если сейф цельнотянутый из ДК, ещё советский, то он лет тридцать не смазан. Пункт два, если ключ не идёт к сейфу, пусть сейф летит к ключу, только аккуратно, не кантовать, там банка. Есть же запасик по верёвке?
– Да, сантиметров двадцать.
– Ну и отлично. Пункт три. Звукоизолируй сейф от жирдяя, чтобы не проснулся. Прослойка вакуума, на пару сантиметров. И с верёвкой поизящнее, не дёрни.
– Ясно.
– Дарья ушла в транс на пару минут, - Готово, не проснулся. Что с банкой делать?
– Да оставь ты её в сейфе. Ручку на базу, и всё. Кстати, ты на праздник что замыслила… - В эту секунду Мыш краем глаза отметил, что Джа стоит перед аркой входа на кухню, и всё отлично слышит. Волшебница так заигралась, что не контролировала даже собственную квартиру. И Светка, в общем, тоже.
– Я не помешаю?
– Игорь шагнул на кухню, открыл холодильник, налил себе стакан минералки.
– Нееет, - Протянула старшая, - Мы тут…
– Модуль играете. Накажи Снобкова, называется, я понял.
– Нуу…
– Пипл, конечно, хавает, но не всё. Ванну, чище магазинной, я ещё понять могу. А вот как Дарья стеллажи в одинарь поднимала, уже нет. Они по триста кило без вещей.
– Джа пристально глядел на свою почти-супругу и та поняла, что Игорь просто решил воспользоваться ситуацией, для снятия с неё напряга двойного вранья.
Дарья встала с пуфика в углу кухни.
– Я обладаю паранормальными способностями. Это тайна, её никто не должен знать.
– Об этом я, не поверишь, догадался. И лучший способ сохранить тайну, конечно, это чморить слизняка. Димыч, ты извини, конечно, но… я понимаю, девчонки, а ты чем думаешь? Её же на запчасти порвут, для опытов… нахера так палиться?
– Это мы уже проходили.
– Мышу было неприятно. И особенно то, что вполне справедливый упрёк был высказан парнем, который был младше Димы на добрых тринадцать лет. Но и прямо сказать, что мелкие дашкины проказы поощрялись старшими, чтобы супероторва вообще полный пипец не учинила, значило обидеть рыжую. С непредсказуемыми последствиями. Основная проблема была в том, что политику партии Джа не понял, а объяснять её, находясь в ноосфере, значило то же самое, что рассказать всё это самой феечке в глаза.
– Я спать пошла, - спокойно произнесла Дашка, - Можете разбираться, подслушивать не буду, обещаю.
Молчавшая с момента появления Игоря, Светлана ощутимо вздрогнула всем телом. Это отметил стоящий на том же кухонном диванчике-уголке одной коленкой Мыш. Но прежде, чем Дима что-либо успел спросить, рыжее пламя метнулось через стол к сестре, феечка обхватила старшую, и совсем по детски разрыдалась.
– Не бойся меня… пожалуйста, Лаи… я не хочу никого
– Ты так сказала… будто обычные люди тебе уже… не интересны просто, - Выдавила Светка, - Не обижайся… а тогда, в машине… ты дверь заблокировала… зачем?
– Играла… прости. Я тупая. Больше не буду. Я человек, и останусь человеком.
– Поднявшись, и внешне мгновенно успокоившись, Дарья вышла из кухни. Глухо вжикнула космическая дверь её комнатушки.
Все трое переглянулись.
– Ну и мудаки же мы.
– Тоскливо произнёс Джа.
Светка и Мыш синхронно кивнули, соглашаясь.
****
На этот раз директор с утра даже не стал открывать сейф, настолько был уверен, что нечистый посрамлён. Поэтому, придя на работу, что называется, без фанатизма, часам к двенадцати, долго отдавал распоряжения, готовясь к завтрашнему празднику. Распоряжения были в основном отрицательного свойства - местным предпринимателям, на вчерашнем совещании привлечённым администрацией к организации мероприятий, в основном путём обустройства торговли, столов и стульев не давать, в холл их, раньше начала праздника не пускать, и вообще, пускай знают своё место. В кабинет он отправился только часам к двум. Всевидящее око за ним наблюдало с утра, Дашке до чесотки хотелось посмотреть, что будет, когда Снобков дойдёт до кабинета. И её ожидания были полностью вознаграждены.
Рёв бешеного слона, севшего на противотанковый ёж, был бы лишь слабым подобием того, что довелось услышать персоналу ДК и арендаторам. Толстяк ревел, визжал, изломав несчастную ручку на десяток кусочков, топтал их ногами в коридоре. Требовал кого-то расстрелять, повесить и посадить в тюрьму…
Римма-Причёска носилась с валерьянкой и более сильными успокоительными средствами по коридору, несчастная Клавдия Михайловна, выслушав всякого по поводу качества святости её воды, заперлась в своей каморке, и сама глотала валокордин, Ирина Петровна, с подругами-коллегами, не понимая толком, что происходит, злорадно перешучивались. Впрочем, то, что директора спровадили домой и уложили в кровать, сказалось на подготовке торжества крайне положительно. Не обременённый самодурством руководства, персонал показал чудеса изобретательности, администрация и поселковый совет были довольны. На праздник собирались прибыть какие-то районные и даже областные чиновники, и местное начальство лезло вон из кожи, чтобы не опозориться.
Директор лежал с ледяным компрессом на голове в своей кровати и ждал скорой и мучительной смерти. Когда Римма, позаботившись о больном начальнике, удалилась, опасаясь оставить дела в ДК на самотёк, Петр Сергеевич сжался в студенистый, нервный комок на мокрой постели, страшась неизбежного. И оно случилось. Как только щелкнул замок за уходящей Причёской, из небытия вновь пришёл реквием. Потусторонние голоса вымораживали душу, не оставляя надежды, вор и подлец хотел кричать, за что ему ЭТО… а потом музыка кончилась, и, захлёбываясь истеричными слезами, "слизняк", жалкий, втоптанный в грязь кусок вонючего жира, начал понимать, что такое счастье… это когда тебя не убивает призрачный голос, на непонятном языке поющий песню смерти…