Лето длиной в полчаса
Шрифт:
– Чай, пожалуйста. – Геста раскраснелась и стала выглядеть очень хорошенькой. – Только немного попозже. Сначала давайте взглянем на картину.
Дедал указал на дверь кабинета.
– Прошу.
Геста вошла первой, с любопытством озираясь кругом, мужчины следовали за ней. Картину она заметила не сразу – только когда достала из сумочки выпендрёжные очки в модной чёрной оправе. Подошла к дивану, положила сумочку на холодную кожаную поверхность и с благожелательным любопытством подняла мордочку вверх.
В бабской… пардон, дамской психологии Пилигрим считал себя человеком искушённым. Если бы геста сорвала с носа очки, затопала
«Как сильно действует на некоторых людей ИСКУССТВО», – подумал Пилигрим, когда верхний мозг снова заработал. Дедал стукнулся коленями об ковер рядом с гестой, вытащил треснувшие очки и осторожно похлопал её по щекам:
– Деточка, что с вами?
Геста не ответила.
Дедал большим пальцем приоткрыл сомкнутое женское веко и констатировал:
– Обморок.
– Ты за руки, я за ноги? – предложил Пилигрим в лучших традициях благородных домов.
Однако Дедал справился сам. Подхватил гесту правой рукой под колени, левую просунул под спину и с некоторым усилием оторвал даму от пола. Уложил на диван, аккуратно поправил под головой холодную кожаную подушку и присел рядом. Не зря в спортзале штангу толкает.
Оказавшись на диване, геста немедленно распахнула глаза и уставилась в потолок бессмысленным взглядом. Пилигрим ещё ни разу не видел настоящего непритворного обморока, поэтому наблюдал с интересом. Геста села, обвела глазами комнату и снова споткнулась взглядом о картину, висевшую на стене. Карие глаза, как колодцы, наполнились слезами, геста всхлипнула и упала Дедалу на грудь, которую тот подставил без малейшего колебания, несмотря на то, что майку свою любил.
Однажды одноклассник Пилигрима Костя Мартовицкий, первый красавчик школы, был поставлен в известность, что некая Мышильда (Настя Мышкина, отвратное уродливое существо) вешает деффкам лапшу насчет их коротких отношений. На что Мартовицкий ответил: «Ну и буй с ней, с Мышильдой», чем явил восхищённому Пилигриму первый пример похвального рыцарского великодушия. Дедал явил второй.
– Принеси воды, – сказал Дедал, и Пилигрим зарысил на кухню.
Достал из холодильника минералку без газа, плеснул немного в стакан и вернулся обратно. Когда он поднёс гесте безвкусное пойло, она уже вытирала исполосованное тушью лицо парадным носовым платком Дедала.
– Можно мне умыться?
– Дима, проводи.
Пилигрим метнул понимающий взгляд на майку деда, безнадёжно разрисованную чёрными кляксами, и повёл всхлипывающую гесту в ванную комнату. Комнате сияла. На стеклянной полочке ни одного футлярчика с губной помадой, ни одного бабского дезодоранта или туалетной воды типа «Кензо», которой пользуется его нынешняя киса. Суровый мужской набор: бритва с платиновыми лезвиями (вещь чисто декоративная, ибо вот уже два года Дедал исповедует «отдых кожи»), дезодорант без запаха, туалетная вода и стаканчик с одной сиротливой
Геста дождалась, когда Пилигрим покинет помещение, и захлопнула дверь. Он немного постоял, с надеждой прислушиваясь, не раздастся ли снова звук хлопнувшегося на пол тела. Вместо него услышал ровное гудение открытого крана, вздохнул и вернулся в кабинет.
Дедал стоял рядом с диваном в помятой чёрной майке (лучше бы сразу её надел) и рассматривал картину.
– И что всё это значит? – спросил он вполголоса.
Пилигрим пожал плечами:
– Впечатлительная очень. Ты держи шары открытыми. Если она каждый раз в обморок бухается, у неё там куча гематом. – Пилигрим похлопал себя по затылку. – Опасная вещь.
– Не-е-ет, – сказал Дедал, обозревая картину. – Тут что-то другое. Знаешь, я думаю…
Договорить он не успел. В комнату вошла геста. Волосы собраны в пучок, лицо чисто отмыто. Надо сказать, что без десяти килограммов пудры и туши геста выглядела значительно моложе и даже как-то трогательно.
– Простите, у вас нет какого-нибудь крема? – спросила она. – А то у меня кожа сухая.
Дедал развел руками:
– Леночка, ну откуда у одинокого мужчины женская косметика? Да вы сядьте, сядьте! – Дедал взял гесту за руку и усадил на диван спиной к картине. – Может, померяем давление? Я, знаете ли, врач.
Геста подняла сумку, сброшенную Дедалом на ковер пятью минутами раньше, порылась в обширных недрах и пробормотала:
– Чёрт, даже термальная вода закончилась.
Пилигрим метнулся обратно в ванную. Прошелся по полочкам в шкафчике над раковиной, прошерстил большой водонепроницаемый шкаф у стены, где Дедал держал порошки-шампуни, но искомого не обнаружил. Вдохновение посетило. Пилигрим упал на колени, вытащил из-под ванны большой пластмассовый таз и удовлетворённо вздохнул: вот оно. Таз был наполнен предметами первой женской необходимости, в беспорядке сваленными Дедалом со всех видных мест. Пилигрим вернулся в кабинет, прихватив косметичку и пару баночек крема.
– Пойдёт? – спросил он, протягивая их гесте.
Однако вместо заслуженной благодарности Дедал забомбил внука такими гневными взглядами, что Пилигрим чуть не обосрался кирпичами.
– Ах да, совсем из головы вон! Ночевала внучка и забыла свою сумку, – заюлил Дедал, на ходу изобретая вымышленный персонаж.
Геста прочитала надпись на баночке с кремом и грустно усмехнулась:
– Ваша внучка пользуется лифтингом от морщин?
Дедал бросил на внука ещё один глубокий выразительный взгляд, и Пилигрим наконец проклинил собственную глупость. Но зависать дымовухой было уже поздно.
Гостья пользоваться чужим кремом не стала. Опустила баночку на пол, пристроила рядом косметичку и сказала, указывая большим пальцем через плечо:
– Понимаете, это моя картина.
Немая сцена. Долгая тишина.
Точно, гематомы, подумал Пилигрим, когда верхний мозг заработал после шока. Причём обширные.
Глава шестая
Из квартиры Дедала Пилигрим вышел в половине восьмого. Если честно, уходить ужасно не хотелось, столько интересных подробностей выложила геста про картину и её персонажей. Криминальная составляющая истории доставила особо. Оказывается, картина была украдена после убийства бабки гесты, которое произошло десять лет назад, со множеством других ценных предметов.