Лето длиной в полчаса
Шрифт:
– А что, не нравится? Получше тебя на столе раскладывали. Нормальная тёлка, договорились, что сегодня ты её проводишь, ну и… – Серёга сделал двумя согнутыми локтями циничное движение. – Давно пора, а то прыщи по всей морде попрут.
– Значит, так… – Пилигрим всё ещё старался говорить спокойно. Братан, конечно, полный кретин, но он же в этом не виноват. – Сейчас я уйду, а ты передай это Луше. – Пилигрим достал пятихатку и сунул Серёге. – На такси.
Серёга снова прижал его к стене, но сказать ничего не успел. Открылась дверь, и в туалет зашел классный
– Эй, в чём дело? – спросил Артём, увидев прижатого к стене Пилигрима. – Словами договориться нельзя? – Тут взгляд реставратора обрел профессиональную цепкость: – Слушай, я тебя где-то видел, только где? – Реставратор напрягся, разглядывая Пилигрима. Потом хмурый взгляд просветлел, и Артём хлопнул себя по лбу: – Вспомнил! Вчера в аукционном доме! Ты в приёмную заходил, да?
Серёга от неожиданности выпустил рубашку брата.
– Что ты там делал?
Пилигрим отпихнул его в сторону и повернулся к зеркалу. Зеркало выдало неприглядную картинку: верзила в мятой рубашке, испачканной чем-то тёмным, с лохматой головой и неадекватными восторженными глазами.
– Помощь нужна? – спросил Артём.
Пилигрим потряс головой, открыл холодную воду и хорошенько умылся. Пригладил влажными пальцами растопыренные вихры, достал из кармана носовой платок и вытер руки.
– Я тебя предупредил, – напомнил Серёга и вышел из туалета.
Реставратор смотрел на Пилигрима понимающими грустными глазами.
– Что, девушку не поделили?
Пилигрим пожал плечами. Делить, собственно, нечего. Девушку Лушу он готов отдать любому желающему целиком, а от девушки по имени Яна он может дождаться максимум протянутой ладони. Несправедливо устроен мир.
– Ну, я пошёл, – сказал Пилигрим, осознав, что реставратор так и не расстегнул «молнию». Стесняется, наверное.
В этот момент в туалет ворвался Димитрий, на ходу спуская с себя штаны. Хлопнулся на унитаз, не прикрыв дверь, и заорал:
– Я этого, блин, так не оставлю! Я ещё выясню, какая сволочь мне подляну кинула!
Монолог прервался характерным звуком, напоминающим жидкую автоматную очередь. Артём и Пилигрим обменялись паническими взглядами, одновременно зажали носы и выскочили из загазованного помещения. Вслед неслась неизобретательная ругань Димитрия.
– Ну и местечко, – пробормотал Артём, окидывая полутёмное помещение брезгливым затравленным взглядом.
Пилигрим мог бы спросить: «А чего ты сюда припёрся», – но вовремя вспомнил про бревно в собственном глазу. Худая тётка, выгрёбывающаяся на танцполе, вскинула руку, привлекая внимание. Артём ответил таким же жестом, но без особого энтузиазма.
– Шёл бы ты домой, – сказал он Пилигриму. – Нечего тебе здесь делать. Побереги цветы своей невинности.
Пилигрим не обиделся: именно так он и собирался поступить, тем более что столик опустел, а компания распалась. Растерянный официант сообщил, что Димитрий
Пилигрим оглянулся. Классный реставратор Артём танцевал с худой немолодой тёткой в облегающих брюках и сверкающей маечке. Даже на расстоянии было видно, что танец ему не доставляет.
Братан Серёга вернулся один, без девочек. Оглядел разгромленный стол, с которого официант собирал грязные тарелки, и горько вопросил:
– Ну, и что теперь делать?
– Платить за удовольствие, – ответил Пилигрим, после чего покинул вертеп без малейшего угрызения совести. В конце концов, он сегодня именинник.
Глава седьмая
«Ко мне или к себе?»
Вот какая мысль терзала Артёма, когда они с Мадам выходили на улицу. Он незаметно приподнял левое запястье и взглянул на часы. Ну ничего себе, оттянулся! Половина второго!
– Поймай такси, – сказала Мадам.
Она начала называть Артёма на «ты» после второго коктейля. Дома ещё сохранялась видимость вежливости: «Вы полагаете, что охра в шестнадцатом веке не использовалась?» – и тому подобная дымовая завеса. Мадам позвонила Артёму в половине седьмого и напросилась в гости, мотивируя визит необходимостью лично взглянуть на спорную картину. Артём прекрасно понимал, чем вызвана такая срочность, однако придумать убедительную отговорку не смог. Проще всего было бы сказать: «У меня свидание», но помешала заурядная трусость. Артём платит ипотеку за недавно приобретенную квартиру, а потому должен быть осторожен в выборе слов. Если Мадам отлучит его от аукционного дома, Артём потеряет массу потенциальных заказчиков, а следовательно, и возможность честного заработка.
Он вышел на край тротуара и махнул рукой, останавливая первого попавшегося частника. На душе было хреново: вечер ещё не окончен.
Мадам скользнула на заднее сиденье, Артём сел рядом. Адрес называть не стал – предоставил выбор даме.
– Ну?
Артём повернул голову и посмотрел на Мадам. В свете уличных фонарей она выглядела моложе, серебристая майка под таким же серебристым пиджаком мерцала разноцветными, покалывающими глаза искрами.
– Что? – не понял он.
– Я не помню твой адрес.
«Всё», – мелькнула в голове обречённая мысль. Артём назвал частнику адрес новостройки, чувствуя себя так, словно ему предстоит ночная разгрузка вагона. В студенчестве они подрабатывали этим нехитрым способом. Если честно, выбирая между предстоящим удовольствием и разгрузкой вагона, Артём предпочел бы вагон.
Они доехали до дома в полном молчании. Мадам смотрела в окно, а Артём пытался сообразить, как к ней обращаться «после того». До сих пор он обходился множественным числом: «потанцуем, выпьем, присядем» и так далее. А вдруг у него ничего не получится?