Лето на чужой планете
Шрифт:
Улыбающийся Говард достал бокалы, а Интен тут же разлил по ним вино.
— За наше звёздное будущее!
От такого тоста я отказаться не мог. В самом деле…. Теперь я могу не только стать учителем, а и…. Всё-таки, есть бог на свете! Не зря я надевал лучший костюм на школьные встречи с пастором.
— Спасибо, Создатель! — проникновенно прошептал я и залпом выпил вино.
Насупленная Матильда внесла огромное блюдо с жареным мясом. Я едва дождался, пока она положила кусок мне в тарелку. Очень уж есть хотелось!
Впившись
Интен налил ещё вина. Они с Говардом выпили, а мы с Линой вежливо отказались.
Интен вскочил из-за стола и расхаживал по комнате, возбуждённо размахивая руками. Глядя на него, я даже подумал, что вино куда крепче, чем кажется. Да и мне захотелось прихвастнуть.
— Я уже видел этот корабль! Смотрел в небо и нашёл странную звезду, левее альфы Плуга. Она мигала красными и зелёными вспышками. Раньше её там не было, я точно знаю.
— Увлекаешься астрономией, Ал? — одобрительно спросил меня Говард. — У Интена есть телескоп на чердаке. Как стемнеет, мы поднимемся туда и поглядим вместе.
Мы ещё выпили чаю. Наконец, Говард взглянул в окно и решительно поднялся со стула.
— Ладно! Пришло время посмотреть на наших гостей.
Друг за другом мы вскарабкались по крутой лестнице на чердак. Интен пыхтел впереди, за ним шёл Говард, потом Лина. Я замыкал цепочку астрономов-любителей.
В наклонной крыше чердака были вырезаны незастеклённые окна. На случай дождя Интен приладил к рамам широкие ставни. Возле распахнутого восточного окна на треноге стоял небольшой телескоп.
Говард привычно склонился к окуляру, что-то подкрутил и замер.
— Вот он!
Пять долгих минут мы переминались от нетерпения. Наконец, Говард оторвался от окуляра и приглашающе махнул рукой. Лина нерешительно взглянула на меня.
— Давай! — сказал я. Она подошла к телескопу, крепко зажмурила левый глаз, а правым осторожно прижалась к холодному резиновому ободку.
Потом настала моя очередь.
Это была та самая звёздочка. Красные и зелёные вспышки всё так же мерно чередовались, только стали ярче в ночной темноте. А ещё мне показалось, что я разглядел очертания стального корпуса.
Глава 8
Ночи сменялись днями, проливные дожди — невыносимой жарой. Немощёные улицы посёлка то раскисали в кашу, то клубились мелкой жёлтой пылью, от которой щекотало в носу и неудержимо хотелось чихать.
Флегматичные улитки неутомимо поедали виноград. Породистые папашины свиньи исправно толстели. Одна принесла среди ночи дюжину крепких проворных поросят. Папаша по этому поводу устроил праздник и приговорил бутылку настойки.
Отошла сладкая кореника в лесном болотце,
Кукурузные стебли клонились к земле под тяжестью жёлтых початков. Урожай обещал быть богатым. Мельничные жернова с нетерпением ожидали первой жатвы.
А корабль по-прежнему кружил над Местрией.
Папаша как будто смирился с моей учёбой. Даже выделил мне комнату — бывшую кладовку в столярке. За два дня я, надрываясь, вытащил из неё весь хлам. Куча получилась вровень с крышей дома. Как это всё помещалось в кладовке — ума не приложу. Интереса ради я попытался впихнуть хлам обратно, так влезла едва ли четверть.
Само собой, взять и просто выкинуть всё это барахло было не в характере отца. Он — рачительный хозяин. Даже мои позапрошлогодние ботинки приспособил на огородное пугало. Да ещё ворчал, что они драные, и продать их нельзя.
Пришлось всё разобрать, починить сломанное, укрепить расшатанное и заменить сгнившее. Занимался этим, разумеется, я — комнату-то мне обещали.
Покончив с уборкой, я принялся было мастерить мебель. Папаша скептически поглядел на мои старания, выругался и решил взяться за дело сам.
Пастор Свен сказал душевную проповедь о бескрайней Вселенной, которая открывает нам свои материнские объятья, благодаря милости Создателя. Я сильно сомневался, что Вселенная не может прожить без кукурузы, свиней и кислого вина, но вышло у пастора красиво. Женщины расчувствовались до слёз. Я даже пожалел, что не надел на службу калоши.
Народу в церкви собралось больше обычного. Весь посёлок уже знал о прилёте корабля. Слухи ходили самые разные, и всем хотелось узнать мнение Создателя. А кто растолкует его лучше, чем пастор?
Многие ждали, что дядька Томаш выкинет что-нибудь этакое. Но он пришёл в свежей рубашке, начищенном сапоге, трезвый и благостный, как ангел в день Творения. Любители повеселиться заметно расстроились — одной привычной забавой у них стало меньше.
А я попросту порадовался за дядьку Томаша и тётю Джуди.
Мы с тётей Джуди успели-таки разок сходить к реке за глиной. Как раз в тот день у нас опоросилась свинья, и папаше недосуг было приглядывать за мной — он праздновал поросячий день рождения.
Мы оставили тачку на обрывистом берегу и спустились к быстро текущей воде. Глина здесь выступала прямо на поверхность — только бери, да откалывай тяжёлые слипшиеся куски. Труднее всего было таскать её вёдрами наверх — и как тётя Джуди справлялась с этим сама? Ума не приложу.
День был солнечный, и я обливался потом. Под нависшими кустами изредка сонно всплёскивала крупная рыба. Над водой носились белобрюхие летучие мыши — у них подрастали детёныши, и родители трудились без устали, чтобы прокормить потомство.