Лето на колёсах [Повести]
Шрифт:
Пожар постепенно выдохся, так и не успев доползти до нескошенной делянки ржи.
Ветер разносил по выжженному полю чёрные тучи пепла.
А где-то вдали, у горизонта, по-прежнему весело играли зарницы.
НА КАРТОШКУ ТАК НА КАРТОШКУ!
После того как рожь была убрана, председатель колхоза товарищ Морозов сказал деду Анисиму:
— Бросаю твоих чапаят на картошку. Как смотришь?
— На картошку так на картошку! Чапаята ко всему
— Выходит, согласие получено? Тогда поехали!
Председатель покатил на колхозной машине «Жигули», а мальчишки — на тачанках. Сенька Дед-Мороз, усевшись на козлах впереди Васи и дедушки Анисима, взялся за вожжи и задорно крикнул отцу:
— Попробуй догони!
— Буланому да с «Жигулями» тягаться! — так же задорно ответил отец, выглянув из машины. — Не смеши честной народ.
— Давай на спор — кто кого?
— На что спорить-то?
— На тачанку!
— Как так на тачанку?
— Если ты нас обгонишь, мы у тебя ничего просить не будем. Но если в хвосте останешься попросим ещё одну тачанку. Тогда Бася будет ездить на дедушкиной, а я — на новенькой…
— Хитрый уговор. Но не мне ж в хвосте плестись! Так что согласен!
Сенька привстал на козлах, взмахнул кнутом. Буланый припустился во весь опор. Ускорили бег и остальные лошади.
Не прошло и пятнадцати минут, как ребята увидели на дороге близ картофельного поля знакомые «Жигули». Перед машиной на корточках сидел товарищ Морозов и чинил колесо.
Сенька первый заметил его. Громко гикнул, помахал рукой и помчался дальше.
— Считай, будет новая тачанка! Персональная! — Обернувшись к Васе, Сенька заносчиво повёл носом. — Вот повезло!
— А мне и дедушкина нравится, — отвернулся от него Вася.
Товарищ Морозов прибыл на поле, когда тачанки, доверху нагруженные мешками с картошкой, уже двинулись в село, к картофелехранилищу.
Потом ребята ещё несколько раз возвращались на поле за картошкой, пока не вывезли последние мешки.
Дедушка Анисим решил «по случаю победного завершения картофельной операции» — так выразился он — попотчевать своих юных друзей печёной, с пылу с жару, картошкой. Ездовые распрягли коней, оставив тачанки возле леса, а сами стали сгребать на поле в одну кучу ненужный мусор: картофельную ботву, хворост, солому и бурьян. Куча образовалась огромная, и костёр получился на славу.
Высоко в небо, где одна за другой загорались крупные синеватые звёзды, поднимался густой белый дым. Он щекотал ноздри, и Вася начал чихать. Потом вспыхнуло пламя. Вытягиваясь всё выше и выше, оно разбрасывало по сторонам рассыпчатые искры. Они метались в темноте, словно огненные мошки.
— А помнишь, дедушка, какой салют зарница нам устроила! — сказал, начихавшись досыта, Вася.
— Нашёл чего вспомнить! — хмыкнул в усы дедушка. — Опоздай мы тогда чуток — и эта зарница-озорница
Отблески света беспокойно бегали по дедушкиному лицу, окрашивая его в багряный цвет. Покрасневшие глаза слезились от дыма. Но дедушка не отворачивался от огня. То и дело шевелил палочкой раскалённые угли в костре, бросал в горячую золу картошку за картошкой.
Чем ярче разгорался костёр, тем гуще темнело небо. Ночь, отступала дальше от пламени, делалась мрачнее, непрогляднее.
Но вот замерцал огонёк на дороге, послышалось рокотание мотора. С каждой минутой свет приближался, а рокот становился громче. И вдруг огонёк угас, смолк и мотор. Машина остановилась где-то совсем рядом. Но разглядеть её в темноте было невозможно.
Вскоре на свет костра вышел плечистый человек. Да это же председатель колхоза товарищ Морозов! Ребята обрадовались. Утром они видели его в замасленной тужурке, а теперь он, был одет по-праздничному. На хромовых сапогах лихо плясало отражённое пламя. Медали на груди играли золотом и серебром.
Товарищ Морозов выкатил из костра самую крупную и самую обгорелую картофелину и, перебрасывая её с ладони на ладонь, весело сообщил:
— На весь район прогромыхали своими тачанками! Даже Москва услышала! — Он, обжигаясь, чистил картошку, и медали на гимнастёрке весело подпрыгивали и позвякивали. — Чапаев только что в правление телеграмму прислал. Едет к нам… Районный парад тачанок решено провести в нашем колхозе. Так что будьте готовы!
Костёр в поле заполыхал ещё радостней. Потрескивая, он бросал в небо весёлые искры.
— Мой папа во время войны в одной дивизии с Чапаевым служил! — с гордостью сказал Сенька Дед-Мороз.
Дедушка Анисим недоуменно посмотрел сначала на Сеньку, затем на его отца — председателя колхоза товарища Морозова.
— Каким же образом, уважаемый товарищ Морозов, — спросил дедушка Анисим, — ты мог у Чапаева в дивизии служить, если рождён, как мне известно, через десять лет после гражданской войны? Али я чего не так понял?
— Всё правильно поняли, Анисим Степанович. Служил.
— Выходит, ты Чапаева ещё до Отечественной войны встретил?
— До Отечественной встречать не приходилось. Врать не буду. А во время битвы под Москвой, что правда, то правда, он мне самолично вот эту медаль «За боевые заслуги» вручил. — Товарищ Морозов притронулся пальцем кодной из наград на груди. — Вручил и наказ дал палить из пушки по врагу пуще прежнего. Я у Чапаева в артиллерии служил.
— Василий Иванович — и вдруг артиллерист! Ты что-то путаешь! Он же полководцем был!