Лето нашей любви
Шрифт:
Она не открыла глаза, когда Павел вернулся. Продолжила и дальше изображать спящего, когда они снова двинулись в путь. Проигнорировала тихую музыку. И одну-единственную реплику Павла к ней. Пусть думает, что она спит. А дома она убежит в свою комнату, чтобы перепсиховать и завтра начать день с хорошего настроения и веры в лучшее.
Мирная дорога и лирическая музыка дали свой эффект — через какой-то промежуток времени Карина расслабилась. Кажется, она даже действительно стала проваливаться в сон, но машина остановилась. И это привело ее в чувство. Вздрогнув, она села ровно и, моргнув несколько раз глазами, оглянулась по
Они находились в каком-то незнакомом Карине дворе. Обычный двор, словно привет из девяностых годов прошлого века. Детская площадка в ужасном состоянии, бабушки на лавочках несут свою вахту, при этом, не забывая работать сарафанным радио и стрелять по сторонам презрительными взглядами. Ребята, сидящие на шинах, отравляясь никотинным дымом, и громко смеялись. Молодые мамы прогуливались по неровной дороге с колясками. Картина, мягко говоря, шокирующая. Карина и не предполагала, что такие дворы (районы?) еще остались в их городе.
Павел молча вышел из машины, открыл ей дверцу. Как настоящий джентльмен подал ей руку. Удивленная Карина приняла ее, а затем так же молча последовала за ним к одному из подъездов. Краем уха она даже успела услышать, как бабушки с энтузиазмом взялись обсуждать ее внешний вид и, конечно же, гематому на руке. Почему-то Павла не коснулись их злые языки. Будто опасались его. Или просто уважали, что бывает в таких дворах крайне редко.
В подъезде было темно, сыро и витали малоприятные запахи. Они по лестнице поднялись на второй этаж и остановились возле современной металлической двери. Карина стояла и рассматривала ее, как восьмое чудо света, пока Сверчков поворачивал ключ в замочной скважине. Первой в квартиру вошла она. Сделала пару шагов и остановилась. Коридор был совсем маленький, квадратный. Из него вело четыре двери: в туалет, ванную, кухню и единственную комнату. Разувшись, Павел махнул ей в сторону кухни. И Карина снова без вопросов и сомнений направилась туда.
??????????????????????????Кухня оказалась чуть больше коридора. Интерьер был скромным. Все только самое необходимое. Даже холодильник и тот был советских времен. Гарнитур тоже из того же времени. Единственное, что чужеродно смотрелось в этом привета из прошлого — дорогая микроволновка.
Маленький стол. Один стул. На подоконнике какой-то полуживой цветок. У Карины сразу же возникло желание набрать в стакан воды и полить бедное растение. Но она не шелохнулась с места. Только продолжала головой вертеть, хотя уже все и рассмотрела. Напоследок улыбнулась. Обои здесь были ярко оранжевого цвета. Неожиданно, однако. Солнечно, можно сказать. Наверное, для того, чтобы с утра заряжаться позитивом.
Н-да, как-то иначе она представляла жилье своего партнера по бизнесу.
— Садись, — раздался приказ за ее спиной.
Карина оглянулась через плечо. Павел стоял в дверном проеме, что-то держа в правой руке. Присматриваться не стала. Обратила свой взгляд на единственный стул. Добротный такой деревянный стул темно-коричневого цвета. А вот сиденье оказалось зеленой окраски. Правда, цвет был уже блеклым.
Наверное, Павлу надоело ждать от нее дальнейшей послушания. Издав протяжный вздох, он протиснулся мимо нее, положил свою ношу на стол и вернулся к ней. Карина с интересом во все глаза смотрела на него. Подвоха совсем не ожидала. А он
И пока она растерянно хлопала ресницами, он встал вплотную к ней. Потянулся куда в сторону. Карина тоже машинально повернула голову, поэтому успела заметить черный контейнер с белой надписью. Аптечка. Легким движением он откинул крышку назад, порылся в медикаментах, ища нужное ему. Нашел. Достал коробку с мазью. Внимательно изучил инструкцию. И все это не отходя от Карины. Она могла с легкостью рассмотреть его короткие ресницы, пару родинок на лице и идеально прямой нос. Между бровями уже появилась глубокая морщина. Неудивительно. Меньше надо хмуриться и изображать из себя серьезного и задумчивого человека! Хотя он не изображает. Он такой и есть.
Подавив в себе желание разгладить его морщинку, Карина опустила свой взгляд ниже. Губы. Кажется, она уже и забыла какие они на вкус. Захотелось сразу же это исправить. Сглотнула. Отвела взгляд в сторону. И снова зависла: теперь уже над рассмотрением его длинных пальцев. Вот он открутил крышку, осторожно положил ее на стол. Выдавил немного крема и нежными, едва ощутимыми движениями, стал втирать мазь в гематому на её руке. Следил за собственными действиями внимательно. Карина бы даже сказала придирчиво. А потом он так же тщательно взялся рассматривать результат своего труда. Кажется, остался довольным. По крайней мере, ее руку осторожно опустил, положив ей на ногу. Закрутил крышку тюбика и засунул его себе в карман джинсов. А потом аптечку отнес обратно.
Карина так и осталась сидеть на столе, рассудив, что ее должен снять тот, кто сюда посадил. Качнула ногами, глядя в пол. Метнула взгляд на старенький холодильник. Желудок жалобно заурчал. Ну да, его сегодня только завтраком кормили. Жаль, что кофе нельзя считать едой.
Вернулся Павел. Вопросительно выгнул бровь, увидев, что она все еще сидит на столе, но промолчал. Опять встал непозволительно близко. Заправил ей локон, что вылез из пучка. Заглянул в глаза. Один угол рта дернулся в иронической полуулыбке.
— Теперь можно ехать дальше, — пробасил он.
Карина растянула губы в фальшивой улыбке. Опершись руками о край стола, потянулась к нему, так что их лица разделяли жалкие сантиметра.
— А накормить гостью? — шепотом промолвила она.
Уголок его рта снова дернулся в намеке на полуулыбку. В глазах вспыхнул огонек озорства, но тут же погас. Павел тоже подался вперед. Своим носом коснулся ее носа. Мазнул кончиком и словно нехотя немного отодвинулся.
— Холодильник пуст. Могу предложить поужинать в каком-нибудь кафе, — ровным тоном предложил он.
Карина картинно вздохнула. Кивнула. Но вслух сказала совсем другое:
— Я тогда лучше до дома подожду. Уж там меня точно вкусно накормят. — И спрыгнула со стола. На секунду затаила дыхание и поморщилась: нога отозвалась болью.
Павел и не думал отходить. Так и стоял на месте. И снова заставил ее удивиться, обняв за талию. Конечно, можно было подумать, что он просто решил перестраховаться: вдруг она все же не удержит равновесие? Но сомнительное предположение получалось: Павел не был похож на обеспокоенного человека. Он смотрел на нее внимательно, заинтересованно. Будто чего-то ждал. Но точно не ее плохую координацию.