Лето осени
Шрифт:
Там дом без дыма над трубой.
В нем нет ни зернышка для мыши.
...В том доме жили мы с тобой
И полуночное затишье.
Под вздохи-скрипы половиц –
Там, лунный луч, по п'oлу шаря,
Светился в поисках страниц
Моих стихов, –
не нарушая
Ее, Музыку из музык,
Что мы с тобой почти сложили...
...И был поистине велик
Тот горний мир, в котором жили.
* * *
Заторможенный
Давишь – тяжестью! – на сердце.
Нет ни сладости, ни перца
В пресной выпечке твоей.
Еле тает, еле тает,
Влажность слабая витает,
Как во сне, над сном полей.
Потому мне сон не в сон.
Череда моих бессонниц
Кружит около околиц,
Не запомнивших имен
Попригожей молодцов
Из ветр'oв, что — ветры с юга...
...И не сходит время с круга:
Весь апрель – ему подпруга.
Воздух холоден, свинцов.
ровеснику
«Кто ты?» – при встрече не спрошу.
Печальный опыт поколенья
Нам дал одно – другое! – зренье:
Ты дышишь так, как я дышу.
...А опыт сердца? Боже мой,
У нас одна кардиограмма:
Рвалось, где тонко... Из кармана
Не мог бы выпасть золотой,
Поскольку не было и нет.
...И слава Богу, уж не будет.
И бессребреники – люди:
В карманах их гуляет ветр.
Гуляет ветер в головах!..
И скажут, словно дети, «ах!»
Наряду новому зазнобы.
...Пуская они высоколобы, –
Гуляет ветер в головах!..
Смотреть на розовый платок,
На челку рыжую – под хною –
Милее им, чем весь Восток
И Запад... И тюрьмы с сумою
Не зарекались избежать
Ни в том, ни в будущем столетье...
...Мы за руки взялись, как дети, –
И не пытались их разжать.
Троллейбус с пыльною дугой
Замедлил ход на повороте.
Апрель был к маю на подходе,
А поворот – крутой...
поэтическое посвящение мужчине
1
Живое в голосе
прорежется
Сквозь сон и грезы оробелые.
Так пусть тебе не померещится,
Что эти строчки шиты белыми.
Пуская и мне – в угоду робости
По пустякам не отпоется.
...Есть свет болезненной жестокости,
Свет разгулявшегося солнца.
И от него не отгородишься:
Как ни крутись – все больно глазу...
Да только все идет как водится,
Идет – и все! – как по заказу.
Пока молчать еще нам не о чем.
И не спасенье – суесловие...
Печаль-лучам –
Кромешным
Не прекословлю я.
2
С этим
едва ли и час проживешь:
«День пролетел – ну и ладно...»
Свету прибавилось явно...
И все ж –
Женскому сердцу досадна
Смелость твоя нагонять облака
На белый свет без просвета,
Если в твоей обмирает рука
Женщины, а не поэта!
Милый, ответь, сердце ты по весне
Долго ль удержишь в зап'aхе,
Если явилась к тебе я
во сне
В образе ветреной птахи?
3
«Как смог забыть?» – спросить рискну –
И не прочту в глазах ответа.
Хоть день повернут на весну,
Дрожу, в потертый мех одета.
Дышу в цигейку, в воротник,
Что в моде лишь у женщин нищих,
Тех, что учились жить у книг
И плакать-петь на пепелищах,
Любя от крова-очага
Лишь обгорелые стропила...
...Быть может, тем и дорога
Тебе, что я тебе простила
Ожесточенное лицо
С его мужской, любовной мукой...
...И что прощу в конце концов
И озабоченность присухой
Лишь потому, что, сильный мой,
В такую даль зашла заглядом,
Где удивительной зимой
На нас пахнуло райским садом
В сплошном цвету... В сплошном!
И вот –
Мы, словно вкопанные, встали
Лицом к лицу... Потом – вразброд –
То говорили, то молчали...
И, рассуждая ни о чем,
Была я женщин всех глупее.
И... даже тех, кто обречен,
Плутая в дебрях снеговея,
К своей любви нашедши путь,
Под снеговея колыханье
Ни выдохнуть, ни продохнуть
Без придыханья.
4
Потеряла тебя. И себя не нашла.
Нахлебавшись отравы-свободы,
Оловянную тяжесть в ногах нажила
Да упавшие н'a плечи годы.
И в свободной стране я одно лишь могла:
Задыхаться да плакать... Петлею –
Горше Смерти Любовь мне на горло легла –
И ослабила разум и волю.
Не давала дышать за тебя мне боязнь:
Как же, смертный, ты свыкнешься с нею,
С жизнью той, что тебя приглашает на казнь,
А секретом – как жить? – не владею.
5
Судьбу за что благодарила?
За белый свет, что вечным будет.
...В разлуке солнце не остыло –