Лето перемен
Шрифт:
– Бабка сказала, ты с Антоном гуляешь.
– Что? – Картошка из супа встает поперек горла. Я совсем не ожидала такого вопроса.
– Антон, мальчишка тот, что живет вниз по дороге.
– Откуда ты знаешь? Мы в одной школе учимся, и я недавно натолкнулась на него. В буквальном смысле.
– Дерьмо парень. Нечего с ним гулять.
Дед встает, и прежде, чем я справлюсь с возмущением, уходит.
Что за черт происходит?
Я медленно мою посуду на улице за собой и за дедом, вытираю со стола, и бреду к бабуле. Мне надо выяснить, откуда они
– Бааааб? Баба?
Она копошится в кустах, пыхтя от жары.
– Что ты там делаешь в такую жару? Вылезай! Мне с тобой поговорить надо.
Бабуля поднимает голову, словно только сейчас поняла, что на улице температурный апокалипсис.
– Ты права, Ривуша, что- то я завозилась тут.
– Бабуль, пойдем, попьем чай или лучше, чего холодного, а?
– Пойдем, дорогая, пойдем.
Как только бабуля заходит в дом, беру быка за рога.
– Рассказывай, почему дед ополчился на Антона из моей школы. Он живет тут, вниз по дороге к пляжу.
– Ах, Антооон. Помнишь, вы вместе играли в песочнице? Нет, конечно. Его мама почти сразу же…
– Что? Я была с ним знакома в детстве?
Мое лицо, похоже, выдает меня с потрохами. Это ведь судьба, не так ли? Мы еще в детстве играли вместе, а потом встретились в Москве! Наши родители жили в пяти домах друг от друга! У меня дыхание перехватило от озарения. Не бывает таких совпадений!
Бабуля нахмурилась, но делает вид, что не замечает моего энтузиазма.
– Ну конечно! У нас тут рядом не так много детей твоего возраста. О, как вы любили вместе играть. Мы так смеялись над тем, что вы выдумывали.
– Очень странно…
– Но потом его мама с папой развелись, и он переехал к отцу. Ты знаешь, что его отец играет в какой- то популярной группе? – Выпучиваю глаза, и бабуля нетерпеливо вздыхает. – Я их не знаю, они все одинаково орут. Один черт. Но ты- то должна знать, если вы учитесь вместе! Вот молодежь! – вздыхает она. – Вроде общаются, а знать ничего не знают друг о друге. Сидят в своих телефонах, как ненормальные.
Так, это надо остановить.
– Бабуль, а почему он уехал с отцом, а не остался с мамой?
– Ой, а ты и это не знаешь?
Да что же такое! Она так и будет спрашивать каждый раз?
– Нет, расскажи!
– Мама его сначала пила, плохо пила так. А потом говорят заболела. И не стало ее через несколько месяцев как Антошку забрали. Быстро так. Я- то с его бабкой хорошо знакома. Она у меня варенье покупает. Из ореха. Ты пробовала из ореха варенье? Я тебе сейчас положу.
– Бабуль, – как можно спокойнее говорю я. – Я не хочу варенье. Рассказывай почему дед не любит Антона!
– А так…Что я говорила? Ну так увез отец его куда- то. А потом год назад, под осень, Антон приехал к дедам жить. Хлопот им с ним выше крыши. – Бабуля машет рукой, словно отгоняет назойливую муху.
– А в Москву он как попал?
– Да не знаю, видимо у отца все же получилось в Москве зацепиться. Вон деньжищ- то у них куры не клюют. Сначала дом дедам отстроил, потом машину
Мне становится грустно. Не самое счастливое детство.
– А дед- то ополчился на него за что? – чуть не кричу я. Я вообще сегодня добьюсь от нее ответа или нет?
– Неблагодарный он, Антон твой. Отец вон старается, деды стараются, а он выкрутасы такие. Прошлой зимой врезался на мопеде в забор к Михалычу, потом эта история с наркотиками. Жопу драть надо было вовремя. Вот отец и забрал его в Москву, прямо посреди года. Спохватился.
Наркотики… Мысли у меня лихорадочно крутятся в голове. Травка – он курил травку в школе…О, боже…Сейчас все встает на места.
– Говорят, и врезался он потому, что обкуренный был. И девочка с ним тоже. Она вон в больнице как долго лежала. Та еще оторва видать. Куда родители смотрят?! Слава Богу ты у нас хорошая такая. Умничка, моя.
Меня мутит от бабулиного комментария. Но, как и девяносто процентов остальных, я просто его игнорирую. С бабулей тяжело что- либо обсуждать, поэтому бегу в свою комнату, и набираю Настин номер.
Возьми же чертову трубку, как же мне хочется с тобой поговорить сейчас. Я почти злюсь на нее за то, что она не отвечает. За то, что она нашла кого- то, с кем гораздо интереснее, чем со мной. В добавок, она с ним еще и спит. С этим я конкурировать не могу, как ни крути. Последние несколько дней она только и трещала о том, какой замечательный этот долбанный Трюфель. Достал он меня до смерти. В третий раз делаю отчаянную попытку дозвониться, и уже готова нажать отбой, как в трубке слышится странный звук.
– Але? Нааасть?– осторожно говорю я.
– Рив, ты? – тихий и…зареванный голос отвечает мне.
– Кто же еще? Ты что – рыдаешь? – Я пугаюсь не на шутку. Я ни разу в жизни не видела и не слышала, чтобы Настя плакала. Это мне ничего не стоит нюни распустить. Я могу расплакаться даже от социальной рекламы.
– Рив, я не могу сейчас говорить.
– Только попробуй! Еще как можешь! Выкладывай, кому по спиняке надавать?
– Рив, я не могуууу…Ужас, распустила сопли.
– Конечно ужас, раз ты рыдаешь, и еще мне рассказывать не хочешь, в чем дело!
– Рива, он меня бросил! Представляешь, бросил! Он со мной жил вместе, и бросил! – Меня немного коробит от мысли о том, что они жили вместе, но я сочувствующе молчу. – У нас была связь! У нас была…любовь… – Настя делает паузу, и я знаю: она пытается сдержать слезы. – Сказал, было весело, круто, но у нас все. Уходи, говорииит…
– Погоди, погоди…Он, что? Тебя выгнал?
– Да, тут родители вернутся должны были, вот я ему и говорю, что не могу с ним оставаться. Ты же помнишь, я по идее к тебе на неделю только ездила. – Дальше следуют всхлипы на пару минут: я терпеливо жду, гадая, надо ли вставить слово, но решаю просто переждать. – Он, Рива, сказал, что ему было весело со мной! Весело, представляешь! Я- то думала – я его муза! Я думала – любовь…А ему было просто весело…