Лето перемен
Шрифт:
Грейси такая милая и добрая, такая сдержанная и воспитанная. И так чертовски хорошо обращается с его животными. К тому же обычно она не спорит с ним и не возражает. Сама покладистость – как раз то, что ему, по всеобщему мнению, и нужно. И готовить любит, а это немаловажно для человека тяжелого физического труда.
– А ты не в курсе, что заставило Фэнси передумать насчет отъезда? – спросил он.
Если она вернется в свой Нью-Йорк, он сможет, наверное, снова забыть ее.
– Прежде всего она хочет дождаться твоего решения о покупке фермы.
Он представил себе Фэнси – прекрасную, нежную, совсем одну в доме матери. Всю жизнь она бросала ему вызов. От одной только мысли о ней у него начинало гудеть в голове.
Если Грейси его любит, почему она не уловила его смятения, которое угрожает разрушить их счастье?
Напряжение его достигло такого предела, что он готов был подняться из-за стола и силой вбить в нее хоть крупицу здравого смысла.
Я боюсь туда ехать, Грейси. Боюсь даже разговаривать с этой упрямой ведьмой. Потому что меня раздирают чувства к ней, каких я не испытывал ни к кому на свете – в том числе и к тебе.
Но обидеть Грейси ему хотелось меньше всего. Она так искренне заботилась о его сыновьях, да и они ее обожали. Он поднялся, отодвинув стул, и заставил себя обнять Грейси.
– Джим, ради Бога, моя помада…
Он медленно опустил голову и прижался губами к ее губам, решив раз и навсегда выкинуть из памяти Фэнси.
Но губы Грейси показались ему холодными и по-детски неумелыми, и поцелуй не доставлял ему никакого удовольствия – до тех пор, пока он не забылся и не представил, что обнимает и целует Фэнси. Да, Фэнси – всегда такую жаркую, страстную, яростную Фэнси. Но его голодные поцелуи оказались для Грейси чересчур страстными, и она его отпихнула.
– Не стоит нам заходить так далеко.
– Ты до ужаса стыдлива для ветеринара.
– Джим…
Он ругал себя за то, что не удержался и представил, как бы отреагировала Фэнси, вздумай он появиться у нее в доме и накинуться на нее с поцелуями. Он был уверен в ее реакции, и от этого видения его окатило жаром.
– А мне кажется, нам давно пора далеко зайти, – буркнул он. – Это обычное явление среди людей, которые собираются пожениться.
– Это что, предложение? – поразившись, прошептала Грейси.
Вид у него был не менее изумленный и ошарашенный, чем у нее, но ответить он не успел. Со второго этажа по лестнице скатились Омар и Оскар, огласив кухню дикими криками, как ковбои на старте родео.
– Пока, пап! – хором выкрикнули они и, схватив приготовленные Грейси сумки, опрометью ринулись к выходу.
– Чур я на переднем сиденье!
– Сегодня моя очередь!
– Нет, моя!
Они отпихивали друг друга на ходу, дубасили сумками, и каждый старался добраться до двери первым, чтобы занять заветное место.
– Хоть бы она не положила сегодня грейпфруты, – выпалил Омар, с налету шмякнув сумкой с ленчем по двери.
– Или йогурт.
– Ф-фу, гадость!
– Пап, это
Фэнси. Звонит, пристает, давит. У Джима в глазах пошли красные круги. Алые язычки пламени вдруг вспыхнули по всей кухне.
К счастью, Омар с Оскаром уже мчались по дорожке к машине, иначе он схватил бы обоих за шкирку и всыпал бы им по первое число.
Грейси, уже стоя на пороге, обернулась и окликнула Джима:
– Обещай, что сегодня же поедешь к Фэнси и обо всем договоришься.
– Может, ближе к вечеру съездим вместе? – неуверенно предложил он.
– По-моему, о продаже фермы вам нужно поговорить наедине.
Джим тоскливым взглядом впился в хорошенькое, невинное личико Грейси. Второй такой простушки, наверное, на всем свете не сыскать. Интересно, стала бы она так настаивать на его встрече с Фэнси – наедине, – если бы догадывалась, что от одной этой мысли у него учащается дыхание, а внутри все обжигает огнем?
Поколебавшись, Джим мрачно кивнул. Безмолвное обещание показалось ему решением его судьбы. Как приговоренный к смерти, он поплелся на веранду, загроможденную велосипедами, бейсбольными битами и мячами. Он проводил Грейси глазами до ее машины, миниатюрной и практичной японской модели, где она разняла мальчишек, так и не договорившихся насчет переднего места, потом проверила на них ремни безопасности и наконец медленно тронулась по песчаной дорожке к выезду. Омар о чем-то без умолку трещал ей с заднего сиденья.
Дети ее обожают – даже несмотря на то, что она заставляет их есть на ленч яблоки, грейпфруты и йогурт.
А ты? Что чувствуешь ты? Вопрос Фэнси не давал ему покоя.
Не то, что хотелось бы. Точнее – эту чертову вину. А все потому, что слишком хорошо помнит, как горевали его осиротевшие дети, насколько невыносимыми они были до того, как он начал встречаться с Грейси. И чувство вины становилось еще сильнее, потому что одно только воспоминание о Фэнси в облегающем черном платье вызывало спазм в низу живота и выкручивало все внутренности.
Масса неотложных дел требовала внимания Джима. Нужно проверить резервуары с водой, чтобы не перегорели насосы. Дойным коровам необходимо очень много пить: без воды уже через сутки они начнут болеть. Стадо у него огромное – а значит, придется объехать множество пастбищ и проверить множество резервуаров. Нужно заскочить в офис, справиться, как там дела у Сади и Марны, его секретарши и бухгалтера. В десять придет его агроном. Чуть позже у него назначена встреча с двумя всемирно известными ветеринарами, которые занимались в основном тем, что колесили по всему свету и осматривали новорожденных телят. У него была парочка больных телят, и он очень за них тревожился. И, наконец, его помощник Табби давно напоминал ему, что пора приступать к прививкам.