Лето перемен
Шрифт:
— И навсегда его потеряю? Я же не идиот, Вероника. Ты — залог моего успеха, ты и только ты. Поедем? У тебя появится возможность выяснить, что я за человек.
— Нет!
Она отпрянула, потому что ее очень испугала такая возможность. Вероника Картер несколько минут назад уже имела возможность убедиться, как велика сила притяжения, исходящая от Джона Леконсфилда, и дальнейшее изучение этого вопроса в ее планы не входило. Она не желала превращаться в рабыню.
— Я не хочу уезжать! У меня здесь работа… друзья… вся жизнь!
— Я
— У меня нет босса. Я сама себе хозяйка.
— Тем более, без проблем.
— С проблемами! Я не могу послать псу под хвост все, чего добилась за годы. Я остаюсь.
— Но Джеки уедет.
— Через мой труп!
— Не думаю, что мне понадобится заходить так далеко. Достаточно иного.
Он медленно, не сводя с нее глаз, расстегнул брюки. Вероника метнулась к стене и замерла, дрожа от ужаса и возбуждения. Только сейчас до нее дошло, что в припадке страсти она почти сорвала с Джона рубашку, и теперь ее глаза неотрывно смотрели на могучий торс мужчины. Она вспомнила ощущение его теплой кожи… его прерывистое дыхание… его силу…
— Не смей этого делать, Джон Леконсфилд!
— Не знаю, о чем ты, но в этом доме я вообще ничего больше делать не буду. Если ты отказываешься собрать вещи Джеки, я пойду и сделаю это сам.
С этими словами он спокойно заправил рубашку в брюки и снова застегнул их. Вероника вновь ощутила себя непроходимой идиоткой.
— Ты не знаешь, где что лежит.
— Так помоги мне.
Она беспомощно смотрела на мерзавца.
— Я его опекаю. Я решаю, что с ним будет. Если ты захочешь забрать его силой, я вызову полицию.
— Давай. Вызывай. Правда, у меня на руках свидетельство о рождении Джека Сэмюэла Леконсфилда, а также свидетельство о браке с Марго Картер и свидетельство о ее смерти, так что полиция вряд ли сможет меня остановить. Ты, конечно, можешь обвинить меня в насилии, и тогда Джеки заберут в приют до полного разрешения дела через суд, а что это для него будет означать, ты и сама знаешь. Не говоря уж о том, что я тебя за это просто уничтожу. Вероника, он мой, формально и… морально, ты это знаешь. Не надо превращать нашу жизнь в ад. Ни его жизнь, ни твою, ни мою.
— Ты этого не сделаешь!
Джон устало посмотрел на нее и очень тихо сказал:
— Сделаю.
— Ты… ты… варвар!
— Нет. Не я. Это ты дикая кошка. Я предлагаю тебе уехать вместе с нами и остаться с Джеки, отказываешься ты. Выбирай: едешь с нами или остаешься одна, причем из дома тебе придется убраться. Что тебя смущает? Отнесись к этому, как к отпуску, к отдыху в одном из древнейших и живописнейших графств Англии. Мне нужен мой сын, а я нужен ему. Он нуждается в отце, в мужчине. Что ты будешь делать, когда придет время научить его играть в футбол, например?
— Я умею играть в футбол!
— Вот дома и посмотрим. А когда Джеки ко мне привыкнет, ты сможешь вернуться к друзьям,
Как же он хладнокровен! Как спокоен и уверен в себе!
— И что мне это даст?
— Жизнь с Джеки. По крайней мере некоторое время. Возможность мирно сосуществовать со мной. Жить в моем доме, получать все необходимое и даже сверх того.
— Это ловушка, только я не понимаю…
— Когда ты вернешься, у тебя будет достаточно денег, чтобы начать свой бизнес или вообще ничего не делать. Как видишь, выбор за тобой. Я вовсе не давлю, на тебя.
— Не давишь?! Да разве у меня есть этот выбор! Ты все прекрасно понимаешь, жестокий ты человек, феодал несчастный, ты заставляешь меня бросить все, разрушить всю мою жизнь!
— … и даю тебе Джеки. А жизнь… ее ведь никогда не поздно начать сначала. Через пару месяцев ты вернешься.
Она задохнулась от возмущения. Этот наглый лорд, этот самоуверенный барон ошибается! Джеки не сможет привыкнуть за два месяца, он вообще не сможет привыкнуть!
Вероника сжала маленькие кулачки.
— Это громадный риск, ты можешь это понять? Джеки привык ко мне, я ему нужна.
— И я ему нужен. А он мне. Это ты можешь понять, Вероника?
— Могу. Но ведь ты говорил, что должен вернуться к работе… И что же, мальчик будет опять весь день проводить с няней или воспитательницей, сидеть в твоем холодном замке!
— Дался тебе этот замок!
— … А ты можешь гарантировать, что няня будет любить его так же, как я? Что она останется с ним до тех пор, пока он не вырастет?
Джон мрачно поглядел на расстроенную и сердитую Веронику и нехотя ответил:
— Нет.
— Вот! Теперь делай свой выбор. У тебя есть ребенок, очень маленький, беззащитный ребенок, чья психика пережила сильнейший удар. Если ты собираешься стать для него отцом, который успевает только поцеловать его на ночь, то лучше оставь его со мной. С тобой он никогда не поправится. Надо думать, ты много ездишь?
— Да.
— И с кем же будет оставаться Джеки? Опять с няней?
— Я буду брать его с собой.
— На деловые совещания? И кормить в перерывах консервированной кашей? Не думаю. Ты просто наймешь женщину, которая будет относиться к своей работе, как любой наемный служащий. Или потребуешь от своей очередной сожительницы, чтобы она следила за мальчиком?
— Значит, перестану ездить. Перестрою свой график, буду руководить из дома.
— И озвереешь через две недели. Кроме того, мы оба знаем, что это невозможно в принципе, если ты, конечно, не собираешься продавать семейный бизнес, а ты не собираешься.
Джон нахмурился, в серых глазах промелькнула уже знакомая ей ярость, сталь холодного клинка.
— В любом случае отсюда он должен уехать. Этот дом его пугает. Джеки вздрагивает от скрипа дверей, стуков и шорохов, он боится!
— Значит, я перееду.