Лето разноцветно-косолапое

Калмыков Павел Львович

— Спасибо, деточки, спасибо, — растроганно шмыгала носом Аксинья Потаповна. — Просто вспоминайте иногда бурую старуху медведицу. Может, когда пригодится,

чему я вас учила.

— Мы не забудем, — неровным голосом поклялся Умка. — Вы самая добрая учительница!

Коала на прощание крепко-крепко обняла большую подругу за шею и отдала ей нагретый в сумке стеклянный флакончик. Тот самый, с целебным эвкалиптовым маслом.

— Не болей, Потапна, — сказала Коала.

Аксинье Потаповне было некуда девать флакон, ведь у неё нет на брюхе сумки. Но она приняла дар бережно, как ценность.

— Ну, будет уже вам нежностей, — поторапливал Зелёный Медведь. — Пора! Пишите письма!

Это он пошутил: писать письма медведи ещё не научились. Хотя — было бы желание, научатся.

И вот люк «Медведузы» запахнулся, скрывая

заплаканные глаза пассажиров. Аппарат взмыл над берёзами и со своей непостижимой быстротой беззвучно унёсся к океану.

— Да-а… — наперебой забасили удивлённые медведи, поглядев вслед; пожали плечами, покачали головами да и побрели себе по домам. А некоторые всё ещё на ходу пританцовывали.

— А вообще, надо вот так иногда собираться, — рассуждали они. — Попеть, поплясать, душой отдохнуть…

Тедди в обнимку с Аксиньей Потаповной остались одни на полянке. Снеговая тучка пробежала, развернулось небо, часто исклёванное звёздами. Вон идёт вокруг Полярной звезды белый медведь Аркуда. А вон — поднимается из-за деревьев оранжевая луна Чандра, на которой виден лопоухий Лунный Заяц…

И прежде чем отправиться в берлогу, камчадал Федя помахал небу лапой и прошептал:

— Бай-бай!