Лето в Михалувке и Вильгельмувке
Шрифт:
Первый раз за все время мы шли на веранду без песен, с опущенными головами, и молча сели за стол. Первый раз горбушки раздали не по справедливости, а как пришлось. Все переглянулись, но никто не напомнил воспитателю, что горбушки раздали не по справедливости.
Сразу после полдника мальчики пришли с повинной:
— Мы скажем правду.
Они бросали шишками, но не в дурачка, а в мешок, который он нес за плечами. Бросали в мешок, как в мишень: кто попадет? Они поступили плохо, не подумав, и готовы понести наказание.
— Ну хорошо: вас здесь четверо. Идите все четверо в спальню и
Но тут объявился и пятый:
— Я тоже хочу пойти в спальню, господин воспитатель.
— Почему? — удивился воспитатель.
— Потому что я тоже бросал.
— Почему же ты раньше не сознался?
— Я думал, нас отправят в Варшаву.
— И другие, наверное, так думали, а ведь сознались. Нет, теперь уже поздно.
Четыре мальчика вынесли сами себе такой приговор:
— Мы отсидим три часа в карцере и до конца смены не получим ни мячиков, ни шашек, ни домино.
Приговор очень суровый. Согласится ли группа с таким наказанием?
Мы знаем, как часто дети кидают камнями в собак, кошек, лошадей; мы знаем, что они смеются над пьяными и сумасшедшими и дразнят их. Эти четверо поступили плохо, но они не понимали, что делают. Теперь-то они всё поняли, и ничего подобного никогда не повторится.
Группа большинством в двадцать шесть голосов против пяти освободила провинившихся от наказания.
За ужином ребята сидели притихшие, но самым грустным из всех был тот пятый, который покинул товарищей в беде и тогда только сознался в своем поступке, когда убедился, что наказание не будет слишком суровым.
Глава восемнадцатая
Улитка, лягушка. — Адамский убил слепня. — Радушный хозяин. — Поход в Орловский лес.
Вокруг Фурткевича, который держит улитку, столпилось человек двадцать, стоят совсем тихо, даже дышать боятся. Фурткевич сказал, что улитка обязательно высунет рога, только должно быть очень тихо, а то ничего не выйдет.
И улитка действительно высунула рога. Это было замечательно. А потом мальчики разбежались, потому что каждому хочется самому найти улитку и говорить ей:
Улитка, улитка, высуни рога, Дам тебе хлеба, кусок пирога.Кто-то нашел раковину, но она оказалась пустая.
— В ней, наверное, лягушка живет.
— Вот дурак, это у тебя в носу лягушата живут!
Радужные стрекозы поднимаются над водой.
— Ой, какие большие комары!..
А тут кто-то крикнул, что ребята лягушку поймали. На спине у лягушки черные точечки, ну просто красавица! Все хотят поглядеть на черные точечки. Ришер дал подержать лягушку Брифману, Брифман — Беде, а Беда, кажется, не прочь ее присвоить. Как лягушка запрыгала, когда ее выпустили на волю!
Маленький Адамский шапкой убил наповал слепня.
Мальчики сбегают с горки к речке или скатываются по травянистому склону и снова взбираются наверх.
Фуксбаум нашел ягоду голубики и дал товарищу посмотреть. Товарищ голубику съел, а взамен дал Фуксбауму гриб. Гриб пришлось выбросить, потому что он ядовитый.
А рядом в лесу растет чудесный папоротник с большими резными листьями.
Мы садимся и ждем завтрака.
— Там, где небо опирается на лес, конец света, — говорит один.
— Неправда, земля круглая, и в Америке люди ходят вверх ногами.
— Дурак! У меня дядя в Америке, и вовсе он не ходит вверх ногами.
Бромберг пробует ходить на голове, по-американски, его примеру следуют и другие. Всем хочется убедиться, может ли это быть, чтобы в Америке люди ходили вверх ногами.
Мы узнаём, что можно писать «бук» и «Буг»: первое — дерево, а второе — река; узнаём, что в лавке за два гроша продается домино, только его еще нужно вырезать и наклеить на кусочки картона; узнаём, что у Маргулеса есть серебряные часы, которые мама держит в комоде.
— Да, как же, небось и рядом с серебром не лежали!
Отец Маргулеса снимал в аренду фруктовый сад, у него было много груш, вишен, слив — и серебряные часы. Однажды, когда отец сторожил ночью сад, он простудился и вскоре умер, а мама спрятала часы, чтобы отдать сыну, когда тот вырастет. И мальчики верят, что у Маргулеса есть серебряные часы.
Воспитатель, господин Герман, предлагает спеть хором, вместо отдыха перед завтраком.
Завтрак в лесу. Мальчики спорят, в какой группе дежурный быстрее раздаст хлеб.
— У нас уже двадцатый получил, а у них только четырнадцатый, — говорят они с гордостью.
Экономка приготовила ребятам сюрприз — вдруг появилась в лесу с ведром воды. А пить так хочется — жарко. На каждого приходится по полкружки. Несмотря на жару, в лапту играют все. Не растерять бы только мячи на лугу. А через три дня вылазка в Орловский лес за ягодами на весь день.
Выступаем мы в поход, все в поход, все в поход! Эй, ребята, марш вперед, марш вперед, марш вперед! Землянику собирайте, собирайте, собирайте, Да проворней! Не зевайте, не зевайте, эй! Кто там хнычет по дороге, по дороге, по дороге: «У меня устали ноги, ноги, ноги, ноги, ноги…»? Он растяпа — сразу видно, сразу видно, сразу видно, Пусть растяпе будет стыдно! Будет стыдно! Пусть!