Лето в Провансе

Колман Люси

Я хочу запереть машину, но она говорит через плечо:

– Здесь необязательно что-либо запирать. Вы скоро освоитесь с нашим расслабленным ритмом жизни. Сюда редко забредают пешие туристы, слишком от всего далеко, а приближающуюся машину слышно задолго до того, как она к нам свернет.

Сам двор перед внушительным замком-шато, вымощенный булыжником, окружен огромными кадками с аккуратно подстриженными вечнозелеными кустами. Осматриваясь по сторонам, я буквально кожей чувствую историю этого места и уже пытаюсь представить людей, прогуливавшихся здесь до меня. Мне понятна радость владельцев, встречавших гостей, которые

добирались сюда после долгого утомительного путешествия с известиями из далеких краев.

Меня ведут не к самому шато, а в противоположную сторону, через внутренний двор. Главный дом стоит на пригорке, отделенный от переднего двора невысокой стеной. Напротив удлиненное L-образное одноэтажное здание и еще одна постройка – отдельно стоящий коттедж. Отсюда открывается вид на обширные, насколько хватает глаз, парк и сад. Вдали виднеются покрытые густым лесом холмы. Все вместе чрезвычайно живописно и создает ощущение уюта и защищенности.

Без сомнения, на обновление этих прекрасных каменных построек было потрачено немало времени, чтобы придать им вид расположенных уступами старинных домиков. В старину здесь, наверное, была ферма, даже конюшни. Я насчитываю шесть дверей на одном фасаде и вижу еще две чуть подальше.

– Какая любопытная планировка! – говорю я, ускоряя шаг, чтобы не отстать от Ди-Ди.

– Да. Когда-то здесь стояла деревушка, но некоторые старые дома так обветшали, что пришлось их снести. Чего тут только не было: пекарня, кузница, склад для фруктов и овощей. Теперь вместо всего этого, конечно, отдельные студии. Внутренняя планировка в каждой своя. Вон там, за садом, – она указывает в дальний угол площади, – наша кузница. Наш кузнец Бастьен неразговорчив, вы сами в этом убедитесь, но пусть вас это не беспокоит. Он – отличный слушатель, а главное, очень надежный. В общем, я познакомлю вас со всеми нашими, а потом, после ужина, вы пойдете устраиваться.

Мне определенно предстоит шок. Не знаю, чего я ждала, но сейчас у меня ощущение, что вокруг меня творится что-то сверхъестественное. Я уже тоскую по дому и по своей устоявшейся рутине, в которой ничего не хотела менять. В горле встает ком, и я откашливаюсь, чтобы с ним разделаться.

«Не глупи, Ферн, – говорю я себе. – Ты же взрослая женщина». Но мне еще не доводилось уезжать так далеко, тем более в одиночку, от моей семьи. Я считаю себя сильной и умелой, просто все мы попадаем порой в ситуации, в которых чувствуем себя уязвимыми. «Дыши глубже!»

– Привет, Ферн! – Один из мужчин встает и идет ко мне с вытянутой рукой. – Я Нико. Добро пожаловать на базу отдыха «Шато Вернон».

У него волнистые черные волосы до плеч и самые темные карие глаза, какие я когда-либо видела. Эти глаза меня гипнотизируют. Ему идет аккуратно подстриженная короткая бородка. По тону электронных писем, которыми мы с ним обменивались, я предполагала, что Нико Галлегос постарше, но на самом деле ему немногим больше тридцати. Если бы не легкий испанский акцент, он вполне мог бы претендовать на роль мистера Дарси [1] .

1

Герой романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение».

Ему присущ несомненный магнетизм, и я боюсь, что не смогу оторвать от него

взгляд. Его оливковая кожа и мускулистое телосложение производят сильное впечатление. Назвать его жгучим брюнетом – ничего не сказать. Но тут присутствует что-то еще, какая-то грусть, даже скорбь, усугубляющая загадку.

– Спасибо… Хорошо здесь у вас! – От волнения я с трудом выдавливаю слова. Он берет мою руку, но не пожимает ее, а просто держит обеими руками и смотрит мне прямо в глаза.

– Вы не совсем та, кого я ждал, – отвечает он теми словами, которые хотела произнести – но не произнесла – я сама.

Как ни приятно знакомиться, усталость принуждает меня рано попросить прощения и удалиться. Мое приключение началось.

* * *

Я выкладываю вещи из чемодана на удобную с виду кровать. Моя комната в шато раза в три больше моей спальни дома. Красивый дубовый пол поскрипывает под ногами. Кажется, я еще никогда не ночевала в таких старинных покоях. Я понемногу успокаиваюсь и уже способна оценить обстановку.

Она вполне спартанская. Единственные предметы мебели, кроме кровати, – большой платяной шкаф, вместительный комод и шезлонг – просиженная древность. На тумбочках по обе стороны изголовья кровати стоят изящные ночники в виде стеблей с переплетающимися чугунными листьями: один высотой дюймов тридцать, другой пониже, но идентичный по стилю. Я кладу на одну из тумбочек телефон и переношу в ящики комода аккуратные стопки своих вещей.

Белоснежные стены комнаты приятно контрастируют с темно-коричневой мебелью и паркетом. Весь стиль комнаты очаровательно прост, здесь отдыхаешь душой. Но есть здесь и нечто, выбивающееся из этого стиля, доминирующее, – огромная картина. Кажется, она сейчас возьмет и спрыгнет со стены. От пронзительности красок захватывает дух: это буйство всех оттенков зеленого, нанесенных грубоватыми мазками и образующих зачарованную чащу леса, рассматриваемую издали. Очевидно, это Буа-Сен-Вернон, но подписана картина не Нико, а неким Хосе.

Я вешаю несколько вещей на плечики и любуюсь резьбой на дверце шкафа. Закрыв дверцу, я провожу кончиками пальцев по резным желудям и бутонам и восхищаюсь тонкой работой.

В следующую секунду я вздрагиваю от громкого стука в дверь.

– Войдите! – кричу я и наблюдаю, как дверь медленно открывается.

Голова, просунутая в щель, принадлежит Сеане Маклей, женщине, ухаживающей за садом и всей территорией.

– Не помешала? – Шотландский акцент придает ее речи тепло и соответствует ее жизнерадостному характеру. Эта краснощекая, жилистая, энергичная женщина производит несколько обманчивое впечатление большой физической силы. Она такая мускулистая, что я смотрю на нее с невольной завистью. Почему каждый год приносит лишний вес? Моя талия сейчас на пару дюймов шире, чем была два-три года назад.

– Нет, я почти закончила. Входите.

– Я хочу попросить вас о большой услуге.

Я удивленно смотрю на Сеану: не представляю, что может быть не по плечу ей, но подвластно мне.

– Да, конечно. – Я сажусь на кровать и жестом предлагаю ей устроиться в шезлонге.

– Шикарная вещь! – хвалит она шезлонг. – Ди-Ди твердит, что заберет его и заново обтянет в мастерской. Да уж, моль наделала в ткани дырок. Когда мы красили здесь стены на прошлой неделе, готовя комнату к вашему приезду, я чуть было не уволокла его к себе.