Лето
Шрифт:
– Так я и думал, – бормочет он про себя, – бежит. Ну и пусть, – добавляет он тут же, – теперь надо пойти ему навстречу и спросить, за кем он, собственно, гонится.
Кийр в это время убавляет шаг и поглядывает назад, на кладбище, с таким видом, словно ему нет никакого дела до Тоотса.
– Ты же собирался домой, – спрашивает его Тоотс с другой стороны шоссе.
– Ну да, – отвечает Кийр краснея. – Я и пойду, но я забыл на могиле бабушки книгу.
– Господи боже мой! – восклицает Тоотс. – Так чего же ты сюда явился? Могила-то ведь на кладбище.
– Ну да, на кладбище, но я пришел
– А-а, – тянет Тоотс и шарит по земле глазами. – Что-то не видать ее нигде… А не помнишь ли, Аадниэль, ходили мы вчера на кладбище?
– Вчера? – Кийр искоса смотрит на Тоотса и покачивает головой. – Нет, вчера мы сюда и близко не подходили. Но тебе, Йоозеп, правда, очень хотелось сюда подняться.
– Чего ты болтаешь? Не может этого быть!
– Да, да, тебе хотелось пойти на хутор Рая.
Кийр морщит лоб и усмехается уголками рта, выражая этим не то сожаление, не то упрек, а может быть, и то и другое вместе.
– На хутор Рая! – удивляется Тоотс. – Я – на хутор Рая! Чего я там забыл?
– Вот этого я не знаю, – отвечает Кийр, втягивая голову в плечи. – Но тебе хотелось туда пойти. Не заартачился бы Имелик, так ты бы и пошел.
– Вот так штука! Да нет! Ты врешь! – снова сомневается Тоотс. Голос его как-то нелепо дребезжит и, меняя тон, неожиданно переходит в бас.
– Вру! – злится Кийр. – Очень мне нужно врать. Ты и правда ничего не помнишь?
– Не помню.
– Тогда ты, значит, и того не помнишь, что мы собирались в воскресенье встретиться у церкви, чтобы пойти к кистеру.
– К кистеру? Ага! Нет, нет, нет, погоди, это я помню. Мне об этом Имелик еще у ворот нашего дома напомнил.
Тоотс покручивает свои рыжеватые усики, играет хлыстом и бросает взгляд в сторону церкви.
«Вот кикимора, – думает он, – как запомнил все, что было вчера! Сам был пьян вдрызг, ходил кособоко, а сейчас гляди – выкладывает как по писаному. Во всяком случае, теперь ясно, что там я вчера не был. И это очень хорошо, что Имелик заартачился».
Наступает пауза. Кийр кончиком трости чертит на песке свою фамилию, вырисовывает рядом с ней какой-то цветочек, вздыхает и поглядывает в сторону хутора Рая, где среди других строений четко выделяется красивый жилой дом. Но вдруг взгляд его становится пристальным, маленькие, как булавочные головки, глаза расширяются и веснушчатое лицо заливается густой краской.
– Что там такое? – спрашивает Тоотс, заметив, как изменилось лицо у Кийра. Сдвинув шляпу на затылок, Тоотс подносит руку к глазам и по примеру своего собеседника всматривается в ту же сторону.
– Да нету там ничего, – отвечает Кийр, делая равнодушное лицо.
– Как это ничего нету? – допытывается Тоотс. – А чего ж у тебя нижняя челюсть затряслась?
– Мне холодно.
– Холодно? Кому же сейчас холодно! Хо-хо-хо! Ему, видите ли, холодно!
Тоотс снова приставляет руку к глазам и внимательно всматривается.
– Кто-то идет, – произносит он наконец. – И если не ошибаюсь, женщина.
– Возможно, – безучастно отвечает Кийр. Но уголки рта его кривятся. Трудно сказать, хочет ли он этой гримасой скрыть приступ смеха или же это просто вымученная улыбка. Приятели снова умолкают. Несмотря
– А твоя книга! – восклицает Тоотс.
– Ах да! – отвечает Кийр, глядя на него исподлобья.
Приятели шагают к воротам кладбища и здесь снова задерживаются. Кийр хмурит брови, что-то про себя бормочет и энергичным шагом направляется к церкви, видимо, твердо надеясь таким образом избавиться от Тоотса.
Но от школьного приятеля не так-то легко отделаться.
– А твоя книга! – шагая за ним, напоминает Тоотс. Как проклятие, ходит он за ним следом, похлопывая себя хлыстом по голенищам. – Пойди возьми свою книгу на могиле бабушки. А то куда ты, дурень, без книги пойдешь? Сегодня – книга, завтра – книга, так даже большая библиотека не выдержит. Иди, неси с бабушкиной могилы свою книгу.
Кийр поворачивает назад. Он, кажется, вообще потерял способность что-либо решать. Куда бы он ни ступил, всюду за ним следует этот палач в шляпе с перышком! А барин из России, напротив, чувствует себя хозяином положения. Он отворачивается и хохочет, как бес, над растерянностью Кийра.
– Чудесная погодка, Аадниэль, не правда ли? Пум-пум-пум-хм-хм-хм!.. – спрашивает он, давясь от смеха.
Один бог знает, как долго продолжалась бы вся эта возня на кладбищенском холме, будь у наших школьных приятелей достаточно времени, чтобы в соответствии с обстоятельствами проявить все свои таланты. Но личность, приближавшаяся к кладбищу со стороны хутора Рая, тем временем подошла уже довольно близко, и появление ее вносит некоторую ясность в запутанную ситуацию. Личность эта оказывается белокурой молодой девушкой. Кийр откашливается и с почтительного расстояния отвешивает ей поклон.
Молодая девушка приближается медленно, смиренно потупив взор. Так шествуют в монастырском саду монахини перед вечерней молитвой. Почтительное приветствие Кийра остается даже незамеченным, и рыжеволосый вынужден раза два нервно кашлянуть, чтобы как-то скрыть сове смущение. Лишь поравнявшись с молодыми людьми и после того как Кийр снова снимает шляпу, девушка поднимает наконец глаза, глядит на кланяющегося Кийра и улыбаясь кивает головой. В этот момент приподнимает свою украшенную пером шляпу и Тоотс, причем круглые глаза его выражают испуг.
Девушка останавливается и пристально, в упор глядит на Тоотса. Хотя у того сейчас такое чувство, словно в глаза ему попал песок, он мужественно выдерживает этот взгляд. Под конец он даже улыбается и поглаживает свои рыжеватые усики.
– Бог ты мой! – восклицает девушка. – Да ведь это же… это же Тоотс… господин Тоотс.
– Да, да, – отвечает он. – Я и есть. И, если не ошибаюсь, вы барышня… барышня Тээле… с хутора Рая.
– Совершенно правильно!