Летом перед грозой
Шрифт:
Еще раз киваю.
Глотаю.
Чего же мне сейчас так хочется-то, думаю?!
Может, курить?!
– Да, – говорю. – Есть такое немного. Немного устал.
Он только головой машет, прикуривает сигарету от прикуривателя.
Еще какое-то время молчит.
Выдыхает фиолетовый дым.
– Хрена себе, – снова затягивается, – немного. Если даже я, человек, в принципе, посторонний, и то с первого взгляда отмечаю…
Я морщусь.
– Во-первых, ты не посторонний, – хмыкаю, и тоже лезу в карман за сигаретами. – А во-вторых,
Он, насколько это позволяет баранка, жмет плечами.
– Да как. Как всегда. Как мудак, в принципе. Кручусь.
. Он, вообще-то, по-своему счастливый человек, этот наш Саня.
И везучий.
Невысокий, невероятно жилистый уральский детдомовец, с круглым улыбчивым лицом и от природы хитрющими глазами: человеку с такими глазами слишком уж доверять нельзя ни в коем случае, и это вызывает даже какое-то мгновенное уважение: да, с парнем надо ухо держать востро.
Ну и что?!
Ну, – и держи.
Как договаривались.
Не удержал – сам дурак, извини, он же тебя аж всем выражением своего собственного лица предупреждал.
. Самое смешное, что Саня, при такой вот внешности и совершенно дикой, надо отдать должное, матерной говорливости с шуточками и прибауточками, – человек абсолютно, твердокаменно надежный.
Вот даже и не знаю, с чем его можно в этом отношении сравнить.
Человек, которому можно полностью доверять.
Скала.
И поэтому «ухо держать востро» с ним – ну, совершенно не обязательно.
Но – эти, сука, глаза…
…А так – да.
Детдомовец.
Причем, при живых родителях.
Понятное дело – алкашня.
Да, – с Урала.
Да, наколка на правой руке и сваливание из родного города еще на исходе советских лет под угрозой вполне себе даже и уголовной статьи.
Потом – армия.
Мореходка.
А потом еще, кстати, на удивление, – и институт.
Радиоинженер так-то.
Откуда он оказался здесь, на Севере, – Бог его весть.
Вроде как за женой приехал.
Но – прижился.
Стал для местных поморов почти полностью своим, – а это, поверьте, непросто, – народ тут, на Севере, вообще исторически недоверчивый.
Белое море и окрестную тайгу знает получше любого местного, причем, что важно, любит их, судя по всему, очень даже и по-настоящему.
Своя маленькая фирма.
Типа – туристическая.
Рыбалка, конечно, в основном.
Весной и осенью – семга.
Летом – треска в Белом море.
Зимой – хариус из-подо льда.
Но иногда организует и сплав для байдарочников, хоть те больше и предпочитают Карелию: там, конечно, красивей. Хотя это, безусловно, смотря на чей вкус: я сам Карелию очень, кстати, люблю, – но на Кольском мне отчего-то все-таки как-то лучше.
Причем
Может, – оттого что море, пусть и холодное, но какое-то очень правильное.
А может – и еще почему.
Долго думал, кстати, над этим вопросом в свое время: визуально-то в Карелии мне очевидно больше нравится. Особенно если осенью, когда на озерах острова разноцветные и мелкий, прозрачный дождь.
Но так и не разобрал…
… А женат, кстати, Саня на той самой невесте, вслед за которой сюда, к черту на рога, и край света и примчался.
Дети уже взрослые.
Имеется уже даже и зятек…
– Дочка-то как? – вспоминаю смешную и очень симпатичную, несмотря на характерную местную коротконогость, барышню. С веснушками, косичками и не по годам серьезными светлыми северными глазами.
Он досадливо машет рукой.
Вторую, слава Богу, с руля, разумеется, не убирает.
– Да дура она! – плюет за окно и лезет за очередной сигаретой. – Привела этого кобеля. И хрен бы с ним еще, что тупой, не таких обламывали. Но ведь он еще, сука, и ленивый! Работать вообще не хочет! Сетки летом поставит, рыбы набраконьерит, продаст, – на бухло и одежду хватает, конечно. Но ведь так ведь, сука, нельзя!
– А что ты тут сделаешь? – поворачиваюсь к нему вполоборота.
– А ничего, – отворачивается к окну, выплевывает только что прикуренную сигарету. – Любовь.
Я жму плечами.
– Ну, тогда и забей, – советую. – Либо она его у тебя выпрет, либо человеком сделает. Девка, помню, серьезная росла.
Он расцветает:
– Да я, – смеется, – в общем-то, тоже так думаю. К тому же, все-таки не без моей подсказки решила в институт поступать. В медицинский. Летом едет. Если этот урод только посмеет чё-то вякнуть, сам его лопатой отхерачу, вообще все забудет. А когда вернется, – будет совсем другой человек…
Я молчу.
– А точно вернется?! – спрашиваю. – А то сейчас многие уезжают.
Он кивает.
– Вернется, – говорит уверенно. – Врач – профессия нужная. А она и хотела с детства именно у нас в райбольнице работать. Сейчас времена-то попроще вроде как возвращаются, можно голову больше работой, а не бабками за нее забивать. Да и я помогу, если что. Раз уж мне-то самому как раз вертеться по этой жизни выпало.
.Я отхлебываю еще глоток виски, в несколько затяжек выкуриваю очередную сигарету, выбрасываю окурок в окно и прикрываю глаза.
Надо немного поспать.
Да еще и знакомого одного что-то вспомнил, из-за Санечкиных разговорах об «усталости» и прочей байды.
Был у меня такой Боря.
Давно.
Я тогда еще бизнесом вовсю занимался.
Впрочем, почему это, извините, был?!
Есть.
Глава 15
Простая история Бори Наймана
… Это – очень простая история.
Банальная.
Таких, наверное, миллионы.