Летопись Третьего мира. Ч.1. Огни Ринеля
Шрифт:
– Ты тут постоянно обедаешь, вот сам мне и закажи что-нибудь.
– Эх, если бы и правда постоянно. Амит, тут такое мясо! Ты свои пальцы обглодаешь когда есть его начнешь! И раз ты впервые побывал в более-менее мощном святилище...
Амит скорчил рожицу, высунув язык.
– .. То надо бы это отметить. Вино?
– А тебя не стошнит от такого количества винограда?
– Я себе возьму медовухи, пойдет?
– Пойдет.
– Хозя-я-я-и-и-ин!
– Загорланил Стижиан, ударив кулаком по столу. Как и всегда, Стижиан спрятался за широкой распахнутой дверью на кухню, так что ни его, ни тем более его худого
– Наслаждайтесь, господа монахи, наслаждайтесь.
– Подмигнул он Амиту, но потом внезапно изменился в лице и повернулся с Стижиану.
– Господин, сегодня в моем скромном гнезде будет множество гостей, так что...
– Во имя Богини! Сегодня суббота? Амит!
– Повернулся он к нему, когда Мэдди куда-то ускакал.
– Надо сидеть тише воды, ниже травы и любой ценой держать эту дверь открытой!
– Стижиан указал на распахнутую дверь кухни.
– Нас не должны видеть!
– А фто такое? Фроте тихое уюфное мефто.
– Амит был слишком увлечен жареным цыпленком, чтобы внять словам Стижиана.
– Да, но по субботам сюда хаживает компания работяг со станции, они любят выпить и подраться. Так что давай тихонько, не будем привлекать внимания...
Полтора часа спустя Амит допивал третью бутылку вина, Стижиан почти спал у него на плече, а прочие посетители заведения старательно молчали. Не то чтобы они думали будто монахи не живые люди: они знали, что те едят, пьют, женятся, но они не знали что жрецы, слуги пресвятой Богини, могут сидеть в дешевой забегаловке и рассказывать друг другу о том, кто сколько раз ошибся в своей практике:
– Эту клятую люстру, вместе с её владелицей, я никогда не забуду.
– Пробурчал Стижиан, отлипнув от теплого костлявого плеча и потянувшись к последней кружке с медовухой.
– Я сколько раз отцу говорил, нельзя меня отправлять на задания к аристократам: их дочери, служанки, и тем более мамаши меня с ума сводят!
– А у тебя на профессиональные темы были проколы? Мне твои байки про девчонок слушать надоело...
– Тебе просто завидно!
– Засмеялся Стижиан, снова уронив голову на плече собеседника.
– Я серьезно. В твоей практике что-нибудь пострашнее некрасивых женщин случалось? Например, недоглядел пару скелетов, а тебя после этого ни в одну ночлежку не пускали?
– Было, - буркнул Стижиан засыпая, - но мне тогда было лет четырнадцать и местные жители и без того были удивлены моими недурными на тот момент способностями, так что громко аплодировали и вкусно меня кормили! Того носителя я через два дня нашел.
– Ненавижу тебя...
– покачал Амит головой из стороны в сторону и сделал последний, завершающий бутылку глоток, который, как и положено был лишним. Амит, увлекшись историей Склепа и историями друг друга, как-то забыл сказать Стижиану две вещи: во-первых (Амит был уверен, что тот об этом не знал) что он - медиум, а во-вторых, что если он пересечет некую пока ещё невидимую черту, то его сила начинает непроизвольно активировать не самую приятную из новых способностей медиума - чтение мыслей.
– Стижиан, а может в честь нашего с тобой примирения ты ещё раз спасешь мне жизнь?
– Как это интересно?
– С трудом шевеля губами спросил Стижиан,
– Я сейчас начну..
– Господа монахи! Прогорланил один из присутствующих - бородатый невысокий мужик, хрупкого телосложения, с глазами на выкате и голосом пьяного петуха.
– Выпьем за ваше здоровье господа! За стражей нашего спокойствия! За хранителей наших душ!
– Он поднял бокал и приложил его к губам.
– Очень неплохой тост для человека, приворовывающего зарплату у троих подчиненных...
– Что?!
– Ахнул как-то ещё мужик, стоявший чуть ближе к двери. Повисла пауза.
Стижиан резко проснулся и моргнул.
– Воруешь наши деньги, значит?
– Зашипел ещё один, тот, что был у барной стойки - мужик, который любит драться: побитый, порезанный, с несколькими наколками на руках.
– Воруешь, значит?
– Вам тоже не следует подавать голос, ведь вы каждую субботу хаживаете к жене во-он того господина, что за столиком у окна.
– Улыбнулся Амит, но тот же прикрыл рот руками, понимая, что несет.
– Господин монах, этот недоросль с моей женой?.. Да вы шутите!
– Ты это у меня деньги уводишь?!
– Да что я то? Эвона старшой себе болече половины забирает, а ты на меня кричишь!
– А ты меня не приплетай!
– Сам меня научил палочки в журнале переставлять, а теперь и валишь все!
– Ты! С моей женой?!
– А я не единственный гость твоей супруги, вот эта пьяная морда тоже у неё там бывает.
– Да я тебе!..
Про монахов забыли уже очень скоро, даже Мэдди, который очень не любил провокаторов и не пускал их на порог чаще, чем самих драчунов, забыл о том, что в завязке этой драки лежала пара фраз монтерского монаха. В драке погибли три стола, шесть ножей, двенадцать ложек, четыре вилки, порвано три занавески (которые жена очень любила), выбито порядка ста зубов, сломано не меньше десяти костей, но самой тяжелой потерей для Мэдди оказался разбитый ящик лежалого монтерского вина.
Именно так, в гуще драки, полусонные, с лицами, наполовину прилипшими к грязным столам, два друга наконец нашли общий язык.
Глава третья.
Холод.
– Буду в столице, - пробурчал Амит, - куплю себе нормальные часы. Наши то, - он постучал ногой по люку крыши часовни, - показывают только минуты, и то не точно.
– Зачем тебе так точно знать время?
– Без эмоций, сонным голосом поинтересовался Стижиан, разглядывая укутанные чернотой ночи звезды.
– Чтобы не опаздывать... И, - он поднялся на ноги, попутно отряхивая мантию, - чтобы с точностью до секунды поздравлять с днем рождения.
– М?
– Стижиан приподнял бровь.
– С днем рождения, Стижиан!
– И что, вот так все просто? Ты остаешься здесь в качестве младшего наставника, Млинес будет тебя учить использовать свои способности медиума, ты тут остаешься в тепле, уюте, в родных домашних условиях, а мне надо бросить здесь все свои вещи, деньги, нельзя брать ни одной книжки, даже посох отцовский взять не могу, и одетым лишь в монашеские одеяния ехать неведомо куда?!
– Выговорил Стижиан, к середине начав ускоряться, а в завершении и вовсе чуть не перешел на визг. Амит не нашелся что сказать, лишь пожал плечами.