Летопись Третьего мира. Ч.1. Огни Ринеля

Версон Мария

Разглядев внешний вид своей провожатой как следует, Стижиан тихо кашлянул и устремил свой взгляд снова на Млинес:

– Мы с тобой не скоро увидимся, Стижиан. Очень не скоро.

– Мастер... Я все еще не понимаю, что тут происходит, куда меня тащат, почему без каких-либо вещей и почему все со мной прощаются так, будто я сегодня умру?

– О, - покачала она из стороны в сторону, - Ора, милая, отдаю его тебе, - пока-пока!
– Крикнула Млинес, уже на полпути к монастырю.

Ора сделала несколько шагов в сторону лесу и произнесла лишь одно:

– За мной!
– После чего эта высокая женщина с в меру мускулистым, накачанным телом,

ринулась вперед с такой скоростью, что поднялся ветер. Стижиану пришлось попотеть, чтобы нагнать уставшую "даму" которая была сегодня "не в форме", и ещё труднее было без перерывов держать её ритм. Безумная техника. Безумная барышня.

– Я удивлена тому, что ты ещё можешь идти.
– Холодно произнесла Ора, когда Стижиан наконец смог выровнять дыхание. Целый час движения в столь безумном ритме, никаких остановок и передышек, да ещё и холодный воздух, пропитавший все вокруг. Безумие.

Стижиан сделал медленный вдох, затем медленный выдох - идти прогулочным шагом казалось неземным блаженством.

– Сколько у меня времени на отдых, прежде чем мы продолжим эту безумную скачку?

– Мы уже никуда не спешим. Сказав, что дорога займет два часа, ни я ни Млинес не предполагали, что ты сможешь так быстро двигаться.

– Тут безумно холодно. Я поверить не могу что в паре километров отсюда жаркое лето.

– Сорок один километр.

– Что??

– Место, куда я должна тебя отвести в сорока километрах от дерева критши. Нам осталось пройти один километр.

– Не поймите меня неправильно, но я не смог бы за один час преодолеть такое расстояние на своих двоих.

– Я тоже думала, что не сможешь, но ты меня удивил.

Несколько минут шли молча. Стижиану казалось, что разговаривать с этой женщиной так, между делом, просто невозможно. Она спокойно и плавно шла вперед, покачивая бедрами из стороны в сторону, опустив руки вдоль туловища, не обращая никакого внимания на устало волочащегося за ней юношу.

Монаху стало холодно по-настоящему. Каждый тонкий, даже слабый порыв ветра заставлял его скукожится и завернуться в плащ, а Ора даже не замечала этого. Она была монахом. Глядя на её тело Стижиану стало немного завидно. Не то чтобы он хотел иметь большую грудь и быть женщиной, но по состоянию её мышц можно было сказать - её тело совершенно. Она не была слишком сильно накачана, но Ора Тоурен имела стройную красивую фигуру, отличающуюся королевской грацией, красивую кожу, и при этом по состоянию её мышц можно было сказать, что ловкости в её теле куда больше, нежели силы в любом из мастеров Монтеры.

– Если ты идешь за мной, это не повод на меня засматриваться.
– Снова холодно произнесла Ора.

– Простите, я не удержался.

– Сейчас будет красивый вид.

– М?

Сначала, Стижиан ошибочно решил, что это она так пытается с ним пофлиртовать, но к своему счастью ошибся, потому что уже через пару шагов черная чаща, по которой они вот уже полтора часа двигались, резко оборвалась, и весь горизонт засиял белым цветом.

Бескрайняя ледяная пустыня занимала все пространство, которое только могли охватить глаза монаха. Солнечные лучи отражались от заснеженных холмов, с неба пышными гроздями падали снежинки. Где-то в километре от того места, где кончался лес, стояло нечто, что должно было быть башней, но куда больше походило на огромную вмерзшую в землю сосульку, на вершине которой находилась небольшая площадка, сияющая на солнце золотом.

Холодно. Здесь, в этой пустыне,

ветер дул из неоткуда и отовсюду одновременно. И даже у Стижиана, при всей развитости его тела, уже потихоньку немели пальцы:

– Ты должен забраться наверх.
– Сказала Ора, достав из кармана яблочный леденец.
– Вон туда, - она указала на самый верх "сосульки", - там уже сам сообразишь куда двигаться.

– Туда?
– Монах поднял брови, стараясь сообразить насколько высоким является этот кусок кристаллизовавшейся воды.
– Но Ора...
– Он обернулся чтобы задать ей вопрос, но женщина с красивым руками уже исчезла, даже не оставив на снегу следов, что уходили бы обратно в лес: значит или она владеет телепортацией, или умеет летать. И то, и то Стижиан считал чем-то, что было за пределами человеческих возможностей.
– Наверх?

Добраться до самой глыбы уже оказалось проблемой - полуметровые сугробы и нередкие сугробы поглубже забавляли только поначалу - потом это стало раздражать. Стижиан пообещал себе, что это последний раз, когда он вот так ужасно проводит свой день рождения.

Когда он добрался до казавшейся ему бескрайней глыбы льда, он уже не чувствовал ног и пальцев на руках, а ведь самое страшное ещё было впереди, о чем монах узнал едва коснулся поверхности льдины: она была не только обжигающе ледяной, но и чертовски острой. Мелкие наросты льда оставляли на руках и теле монаха царапины, руки синели, тело уставало. Тело, в котором Стижиан никогда не сомневался.

Он не знал сколько прошло времени, пока его окоченевшие конечности поднимали туловище вверх по сосульке. Стижиан думал о своем друге Амите, который остался в Монтерском монастыре и после восемнадцатилетия получит звание наставника и станет тренировать послушников, параллельно с этим Млинес станет развивать его способности медиума. Нельзя сказать, что Амит с таким уж энтузиазмом воспринял продление своего обучения, но его избитое самолюбие радовала его уникальность - второй медиум в истории. Кто знает, может впереди его ждут великие свершения.

Последний месяц, который Стижиан и Амит провели будучи друзьями, а не просто соседями, с трудом терпящими друг друга, прошел необычайно спокойно. Никаких внезапных заданий, никакого шума и шебуршания со стороны прочих послушников. Эта парочка, для которой экзамен старшего потока был чем-то вроде неудачной шутки мастеров (Амит и Стижиан смеха ради сдали по пятьдесят благодарственных грамот), почти весь последний месяц занимались только тремя вещами: возились на кухне с мясными блюдами (преимущественное выполняя роль дегустаторов), играли по ночам в карты, в перерывах между лазаньем по крышам домов жителей Монтеры. Было в это игре нечто чарующее: быстро пробежать по крыше дома так, чтобы те, кто в нем живут, не услышали ничего. К сожалению, ни Стижиан ни Амит не обладали кошачьей грацией, и не раз разгневанные хозяева домов выбегали на улицу, посыпая скрывающихся во тьме ночи монахов неприятными словами.

Стижиан закинул руку вверх и не почувствовал обжигающего льда: там была пустота. Он поднял голову и увидел, что мучениям его пришел конец - его левая ладонь нащупала гладкую ледяную поверхность платформы на вершине глыбы. Одна подтяжка, потом другая, и вот монах уже лежит голым пузом на ледяной, как и все вокруг, поверхности глыбы, и ему кажется, что он из кишащей демонами бездны выбрался на летнюю усыпанную ромашками полянку. Эта иллюзия жила в его голове до той минуты, пока он не услышал третий за сегодня женский голос, сказавший: