Летопись Третьего мира. Ч.2 Южная Грань
Шрифт:
Старуха впилась остатками зубов в трубку и выдохнула синий дым прямо Стижиану в лицо:
– А если и да, то что? Я, знахарка в пятнадцатом поколении!..
– Начала она разглагольствовать, но он её не слышал, а снова окинул взглядом деревеньку, жители которой выхаживали потерпевших бедствие.
– И не тебе, дитятко, спрашивать меня о!..
– Негативом веяло с юго-запада, очаг чувствовался совсем недалеко отсюда.
– Ты меня слушаешь?!
– Я спрошу прямо - нет ли рядом с деревней беспокойного кладбища? Или склепа, или чего-то, откуда могут выбираться живые мертвецы?
Люди вокруг тихо охнули, а старуха на полминуты онемела, но лишь на полминуты. Её зубы отпустили трубку, она отошла
– Ты кто такой будешь?
– Зарявкала она, едва люди разошлись, но все равно краем уха слушали разговор.
– Инквизитор, что ли? Прослышал о старухе Иоко и решил убить меня, да? Сжечь?!
– Тихо-тихо.
– Стижиан сделал шаг назад.
– Живи я лет четыреста назад, может и был бы инквизитором. Я монах, меня зовут Стижиан Ве...
– Мне плевать на твое имя! Нечего церковникам здесь делать! Одна беда от вас! Убирайся из деревни!
– Старуха Иоко начала размахивать трубкой, мелкими шажками двигаясь вперед.
– Я не церковник, а храмовник, раз уж на то пошло, а вообще-то я - монах, монтерский монах!
– Последние два слово он произнес едва ли не фальцетом, потому что пятка наступила на мелкий острый камушек.
– Простите.
– Он согнул правую ногу в колене, приподнял её и, стоя на прямой левой, вытащил камень.
– Ха!
– Крякнула Иоко, внезапно успокоившись.
– Ха! А где же плащ?
– Меня за борт выбросило, пришлось его снять чтобы не пойти ко дну... По-вашему что, монтерец без плаща - не монтерец? А ладно, сейчас это не важно. Я чувствую негатив, не сильный, но может доставить проблем.
– Знамо дело!
– Старуха снова вгрызлась зубами в трубку, повалил густой, почти черный дым, лишь слегка отдающий синевой.
– Монах, как же! Ха!
– С каждым кряканьем, монаха это все сильнее забавляло.
– Кладбище наше чисто, мы проводим все обряды, омываем, отпеваем, засыпаем цветами вперемежку с землей, как всегда было, так что кладбище нашей скромной деревеньки чисто. Думается мне, ты чувствуешь храм Го.
– Ха!
– Тут уж крякнул Стижиан, максимально точно спародировав голос Иоко, за что получил легкий удар вбок.
– А что это?
– Богиня знает! Никому неизвестно! Но туда уже отправлялись пяток инквизиторов, а не каких-нибудь послушников, и не один не вернулся.
– Удобный способ избавления от них... Так что там?
– Не знаю, не была там, но, видать, есть чего опасаться. Но беда не идет к нам в деревню, так что меня это не касается.
– Они подошли к широкой кривой лавке, и старуха упала на неё, так что та заскрипела.
– Правда? А урожай у вас не гибнет? Дети рождаются здоровые? Не появляются странные, неизлечимые болезни?
– Старуха снова кинула на него косой взгляд.
– Всё ты знаешь...
– Пробурчала она, выпустив клубок синего дыма.
– Знаю, это всё же моя профессия. Давайте так...
– снова подул ветер негатива, - я разберусь с источником, а вы поможете мне добраться до Ораны.
– Ха!
– Воскликнула Иоко, но уже не так весело.
– Говорю же - погибали все, кто туда лез. Иди, если хочешь, я согласна с твоим предложением, только вот ты не дойдешь дотуда, а если и дойдешь, то помрешь. Ха! Глупость какая: пережить гнев Сайланте и все равно рваться в пекло.
– Мне не помешает сейчас столкнуться с чем-нибудь запредельно сильным.
– Пробурчал монах и опустил голову, чтобы взглянуть на свои босые ноги.
– Только... А ладно, буду закаляться.
Стижиан выклянчил у Иоко только расческу, потому что скомканные волосы, с впутанными в них кусками морских водорослей, раздражали его гораздо больше, чем босые ноги и мелкие камушки, так и норовящие проникнуть под кожу.
Монах шел по
Щуря глаза, Стижиан прошел шагов двести от дуба. С каждым шагом, он чувствовал негатив все четче и ярче, словно бы вокруг него толпились несколько десятков древних, почти опустошенных скелетов, в которых от нежити могло остаться только лишь название. Ощущение было столь сильным, что он даже решил осмотреться по сторонам и, повернув голову вправо, замер.
Ему на глаза попалось растение, очень отдаленно похожее на ссохшийся шиповник: высокий, ростом с самого монаха, куст, с мелкими, белыми, заостренными листьями, чуть шероховатыми внизу и абсолютно гладкими сверху, и росли на нем огромные, круглые, цвета венозной крови ягоды. Забыв об отсутствующих ботинках, Стижиан сошел с узкой тропинки и подошел вплотную к растению. Негатив лился из него, а точнее - из его ягод. Он сорвал одну из них, вернее попытался, потому что кожура оказалась очень тонкая, и красная жидкость, очень похожая на кровь, тут же полилась по рукам:
– Это же цифенатра.
– Улыбнулся монах, размазывая жидкость по ладони.
Цифенатра - редкое растение, о котором большая часть подкованных в алхимии и травничестве людей знает только понаслышке. Оно не имеет семян, непонятно каким образом его разводят, неизвестно чем его нужно поливать, но зато точно известно, как собирать - выкачивать легким шприцом с тонкой иглой жидкость внутри ягоды. Прежде Стижиан никогда не встречал цифенатру, и из всех книг, что ему удалось найти и прочесть в кабинете Тео, её описание встречалось только в одной - той же, где описывался способ приготовление пылеотталкивающего зелья.
Свойства цифенатры удалось описать только лишь одному человеку - самому Тео, который натолкнулся на неё путешествуя где-то на северном побережье моря Сайланте, в деревушке, подобной этой. Если верить словам, написанным кривым почерком отца, разбирая который Стижиан чуть не ослеп, цифенатра растет на кругах жертвоприношения, а точнее - из кругов жертвоприношения, и разрастается как ей вздумается, если не рассеять негатив, оставленный после ритуала.
Жертвоприношение - не редкое явление, им пытаются заниматься во всех мелких деревушках, где и слыхом не слыхивали о Храме Сияния, монахах, церкви и прочем, однако эти ритуалы являются изощренным шоу, в котором проливается чья-то кровь, но не более того. Оно не вызывает энергии негатива. Совсем другое дело - это ритуалы, в которых используются формы, обратные магии Сияния, те самые за которые Стижиана судили семь лет назад. Визы как-то рассказывала ему, что монаху, сильному, как он, будет куда проще освоить восьмигранным круг исцеления, чем четырехгранный круг жертвоприношения, потому что он поглощал все - и негатив, и энергию сияния, и жизненную силу. Чтобы грамотно и правильно провести процесс, нужно годами изучать магию сияния и десятилетиями строить схемы, обратные им, а для этого нужно быть кем-то уровня Млинес, или даже Визы. Шутка состоит в том, что построив схемы, могущественный монах или священник не сможет применить их и остаться в живых - круг поглотит всё, даже тело. Чтобы применить его, нужно быть наиобычнейшим человеком, не имеющим духа и цвета ауры.